Это было в 2005-м, когда в школах уже с января начали готовиться к празднику Победы. Объявили конкурс детских сочинений под названием «Один день войны в моей семье». Их поддержало Республиканское отделение Детского фонда. В мае, когда подводили итоги, работ было особенно много, жюри справлялось с трудом. Помню впечатление, которое произвела родословная Димы Павлова, тогдашнего девятиклассника.
***
Его прадед Николай Семенович Авдеев в 17 лет стал добровольцем, в семье сохранилась его полевая сумка и воспоминания о том, как воевал в боях за город Гродно, как берег радиостанцию, на которой работал и дошел до Кенигсберга: «Мы форсировали Неман, я копался в своей радиостанции, когда из-за горы выполз фашистский танк. Кроме винтовочных патронов ничего не было, да и нас было раз-два и обчелся. Танк не стрелял, решил нас просто раздавить. Он уже настигал, когда мы с Васей Киселевым заметили щель и туда свалились. Раздался взрыв над головой, нас засыпало. Голова тяжелая, в ушах звон, к нам прибежали, стали откапывать, чтобы взять документы. А мы оказались живыми, только грязные, и нас качает. Главное – рация цела – можно поддерживать связь…». Как Николая Семеновича назвали еще одного его правнука – Колю. Сегодня это достойный взрослый человек.
А второй факт из Диминого сочинения был из книги его другого прадеда – Юрия Викторовича Юргина, который описал почти секретный эпизод. Немец Фриц Ланге из Берлина в 1920 году принял предложение переехать в СССР и участвовать в разработках военной промышленности. Во время войны он из Харьковского физтеха вместе с другими сотрудниками оказался в эвакуации в Уфе, и в 1942 году ему было поручено организовать разработку урана, что он продолжил в Москве, став там руководителем секретной лаборатории. Так что и немцы бывали разными, - не только ненавидели гитлеровскую идеологию, а работали во имя ее уничтожения.
***
Победитель конкурса 11-классница Рита Амалова во время ремонта нашла пачку старых писем. Открыла одно: «Моя дорогая, самая любимая…». Удивилась, что это ее строгой нанайке адресовано. «Вот так бабуля! А мне запрещает долго по вечерам общаться с
мальчишками. Перевернула листок – дед… С войны. Его плохо помню, он умер, когда я еще не ходила в школу. К стыду своему, знаю о нем мало: ушел воевать молодым, бабушка ждала первенца. Вернулся и много болел из-за фронтовых ран… Весь вечер я читала и перечитывала письма. Поняла, ты и в письмах такой, каким смутно тебя запомнила: практически ничего о трудном, будто и не было кровавой мясорубки, тяжелого воинского труда. Но я разобралась в секретах: если написано «немного постреляли» - значит, был короткий бой, если проводили кого-то в госпиталь, значит, было сурово и жарко, если помылся в бане – значит, небольшое затишье. Ты часто описывал места, где воевали, и сравнивал их с родной Башкирией, тосковал. Ты был рядовым солдатом нерядовой войны, мой кортатай! И наград у тебя немного. Но ты не хотел, чтобы военный пожар полыхнул и на твоей земле, и ты увел войну от родного края. Спасибо тебе, солдат Мубаряк. А письма твои храню для своих детей: пусть помнят о таких, как ты, и учатся жить».
***
Иван Максимшин, восьмиклассник лицея №62: Александра Ивановна Русинова, моя прабабушка, жила в подмосковной деревне. Летний день 1942 года. Она услышала птичий гомон, увидела кота, который лез к старому скворечнику. Швырнула в него палкой. «В это время послышались шаги, - рассказывала мне прабабушка, - и почтальон вручил мне письмо. Почерк на конверте был не папин. Это была похоронка. Отец пал смертью храбрых, защищая Смоленск. Земля ушла из-под ног, я упала в траву. Кричала, плакала и не могла представить, как отдам письмо маме. Хотела даже уничтожить, хотя понимала, что ничего уже не исправить. Говорят, что время лечит – трагедии, горе, потери в людской памяти. Победа далась тяжкой ценой».
***
«Моего дедушку зовут Хабибулла Нурлыгаянович, - пишет ученица 10 класса Альмира Хурамшина.- Ему 84 года, а ушел воевать 20-летним юношей. Когда прошу рассказать о войне, он, не сдерживая слез, только повторяет, что было тяжело, но всегда вспоминает поименно своих товарищей, которые погибли на войне».
***
Шестиклассник из Орджоникидзевского района Никита Иванов рассказывает о переживаниях бабушки Татьяны Федоровны Жук, которой было четыре года, когда немцы вошли в ее деревушку Селец в Белоруссии. Отец не успел уйти в лес к партизанам, его спрятали на чердаке в соломе. В избу входили немцы, потребовали яйца, хлеб, мама отдала все, что осталось в доме, потом огородами, ночью, как-то добрались до леса. Повсюду горели поля с пшеницей, полыхала школа, слышались выстрелы. Гитлеровцы поймали соседского мальчишку, который не сумел спрятаться. Кричали ему: «Партизан!», выкололи глаза, отрезали уши, выжгли на лбу звезду. Маленькая Таня видела растерзанное тело и плакала от ужаса. Жили в землянке, потом перебрались глубже в лес и спаслись. Только в 1943 г. деревню освободили, мужчины вышли из лесу и ушли на фронт.
***
Йондоз Имаева из школы №35 пишет о прадедушке Миннегарае Галине со слов бабушки, родившейся в 1942 году, а отца увидевшей в 1945-м. Шел дождик, вдруг в дверь вошел солдат в большой зеленой плащ-палатке, закрывавшей его до пят. Потом из нее детям (их было трое) сшили куртки и штаны. Бабушка запомнила, как однажды он смотрел по телевизору фильм о войне, вдруг вскочил, выключил его и вскричал: «Все неправда. Война – это страшно. А подвиги все равно совершали, потому что свой дом защищали!». Рассказывать о войне не любил, а тут вдруг сказал: «Начинался артобстрел или бомбежка, тогда не бежали в атаку, а вжимались в землю, защищая голову – ранение в голову самое ужасное. Молитвы про себя читали. Кончалась стрельба, выполняли приказ – взять высоту». Однажды бабушка спросила его, почему пьет лекарство из бутылочки. Ответил, что желудок болит с тех пор, как дошли до Австрии. Долго не подвозили продовольствие из-за жестоких боев, голодали, заняли деревню, в первом же доме – бутыли с топленым маслом. Наелись, а оно оказалось отравленным. Некоторые погибли в муках.
В другой раз спросила, почему орденов и медалей у него много. Про одну только награду упомянул: в бою в Берлине захватили вражеское знамя, и он его хранил, прикрывая коня от холода вместо попоны… Прожил прадедушка 74 года. Проживи дольше, может, успел бы и про другие ордена так же скромно рассказать…
***
Пару месяцев тому назад показывали старый фильм про Нюрнбергский процесс. Фашистские преступники, которых судили за злодеяния войны, делали вид, что им ничего не было известно о концлагерях, о сожженных деревнях. Я невольно мысленно перенеслась в тот мемориал в белорусской Хатыни, что заставлял содрогнуться сердце. Во время давних гастролей Русского драмтеатра в Минске с целой группой наших актеров я тоже побывала на этом памятном месте. И всей душой солидарна с сочинением Никиты Юдина из 2005 года.
Деревенька Княжицы, где жил девятилетний Иван, находилась под Минском. Деревня была защищена болотом и отсутствием дорог, поэтому жила довольно спокойно. Партизаны из соседнего леса оставляли здесь раненых. Жители помогали продуктами, некоторые мужчины из деревни тоже ушли к партизанам. Слухи ходили, что немцы сжигают деревни, но беда, казалось, далеко. Деревня спала, когда с двух концов на грузовиках подъехали фашисты, стали выгонять из домов. Лаяли собаки, орали каратели. В дверь хаты ломились, когда мать разбудила сына: «Ваня, беги через окно!». Он выскочил и через огороды добежал до опушки леса. Видел, как вытолкали из хаты мать с маленькой сестренкой, как Колька, его друг, прижался к отцу, у которого лицо было в крови. Всех гнали к сараю на краю деревни. Хаты поджигали, а потом подожгли сарай и ворота, закрытые на засов. Когда пошел дым, донесся страшный крик и плач. Люди взывали о помощи. Обрушились ворота от разгоревшегося огня. Люди стали выбегать, их тут же расстреливали. Сто сорок девять человек сгорело в том огне, среди них семьдесят шесть детей. Некому было больше жить и отстраивать Княжицы заново… Всего гитлеровцы сожгли вместе с жителями сто восемьдесят деревень в Белоруссии…
***
«Пока не захоронен последний погибший» – так назвал сочинение восьмиклассник Евгений Антонов, сообщивший, что у него погибли с папиной и маминой стороны два прадеда, а его отец работал в архивах, узнал про одного из прадедов, погибшего в Ленинградской области. Теперь семья принимает участие в поисковых работах «Вахты Памяти». «Родители брали меня с собой, отряд располагался на Синявинских высотах, работали с помощью миноискателя, по его сигналу принимались за раскопки. Было тяжеловато, но так хотелось найти останки погибшего солдата и восстановить его имя. Мы много поднимали гильз, касок, бомб и снарядов – их приходилось взрывать, соблюдая правила. Один только наш отряд в течение 10 дней восстановил личности четырех из 14 поднятых солдат и моряков. А всего было найдено в тот сезон свыше тысячи останков погибших. Нынче тоже едем в экспедицию. Как сказал Суворов, война не окончена, пока не захоронен последний солдат».
***
«Из одной битвы в другую» - наверное, родители помогли первокласснику Тагиру Валееву дать такой заголовок короткой его работе. «Мой прадедушка Кудашев Баязит Хусаинович громил гитлеровцев под Москвой, совершая рейды по тылам врага, участвовал в тяжких боях под Ржевом, где наша Башкирская кавалерийская дивизия прославилась боевыми действиями. 31 марта 1942 года прадед был тяжело ранен, с этого дня он вел бои с другим врагом – болезнью. С 1947 года был прикован к постели в результате травмы позвоночника из-за раны. Но до конца дней в 1978 г. оставался жизнелюбивым, любил нас и хотел только мира».
***
Мне повезло: я была в жюри этого детского конкурса, прочитала десятки писем – иногда пафосных, иногда явно подсказанных взрослыми, но чаще подкупающих простотой и искренностью. Из всех вместе проступала неотлакированная правда о войне, об общем подвиге во имя Победы.
В заключение потрясшее откровение девятиклассницы Любы Плотниковой. «Мой прадед Милосердный Дмитрий Родионович был управляющим в колхозе. Однажды увидел в овраге, как бригадир избивает мальчишек лет 13-15 за то, что нашли горстку зерна и поджарили на костре. Прадедушка выхватил нагайку и ударил его самого, не став разбираться, что и как, а просто жалея подростков. Однако его поступок был расценен как измена, и ему всю ночь собирали одежду, сушили сухари, жена оставалась с четырьмя детьми.
Наступило мучительное утро. Вдруг в дверь постучали, соседи звали на улицу. Бабушка моя Лида, дочь прадеда, увидела море красного цвета, что-то вроде парада, и услышала: «Победа!». То было утро 9 мая 1945 года»…
Алла Докучаева.
krosh1969@list.ru
