Первый раз я увидела ее Танечку в доме отдыха. Взгляд исподлобья, жадность к еде, неуклюжая походка. Елена Кузьминична, казалось, не замечала того, что всем бросалось в глаза, а ласково журила Танюшу: не торопись, аккуратно, возьми еще. И дочка торопливо подвигала к себе и мамину порцию.
То, что наша коллега взяла девочку из дома ребенка, в техникуме знали все. В женском коллективе новости расходятся быстро. Личной жизни у Елены Кузьминичны не случилось. Ее родители, эвакуированные во время Великой Отечественной из блокадного Ленинграда в Уфу, долго и тяжело болели. В самом цветущем женском возрасте Лена одиннадцать лет ухаживала за парализованным отцом, потом болезнь приковала к постели и мать. Бог словно испытывал ее на прочность и терпение. Временами казалось, что это никогда не кончится…
Но пришел день, когда она осталась совершенно одна в просторной полнометражной квартире. Любимые родители ушли в мир иной, а в дверь постучалось одиночество. Ровесники-женихи давно обзавелись семьями и уже выпускали своих отпрысков во взрослую жизнь. Рожать в 43 года было поздно, да и не от кого.
– Если уж так случилось, почему бы не взять ребеночка? – все чаще думала Елена Кузьминична. В начале 80-х процесс усыновления был не прост: за детишками, особенно новорожденными, тоже, как и за всем в то время, была очередь. Танюшка, можно сказать, досталась ей по блату: подруга Марина, врач со связями, помогла.
Предыстория появления на свет отказницы была короткой и безрадостной: студентка одного из уфимских вузов, не сильно обремененная нормами морали, но боящаяся гнева строгих родителей, которые отправили дочку в большой город за лучшей долей, не сделала вовремя аборт и, еле дождавшись родов, навсегда выкинула нежеланного ребенка из своей жизни. Когда Лена впервые увидела восьмимесячную малышку, любовь заполнила каждую клеточку ее сердца. Вот оно, счастье, вот кому она отдаст всю свою заботу. Одиночество отступило, жизнь наполнилась смыслом.
… Выросшая в семье врачей, Елена Кузьминична скоро поняла, что ее любимая дочурка серьезно отстает в развитии от сверстников. Все последовавшие годы только подтвердили ее опасения. Учеба давалась с большим трудом, ведь Таня (не отдавать же ее в коррекционную) училась в обычной школе. Бывало, что все педагоги техникума помогали выполнять ей домашние задания. С горем пополам дочка закончила 9 классов, и Елена Кузьминична пристроила ее к себе. Полученный, в конце концов, неимоверными усилиями диплом настолько подорвал материнское здоровье, что она стала часто болеть. Да и возраст был уже предпенсионный. Новоиспеченная специалистка была пристроена на работу: программа доведения до ума выполнена. Казалось, наступила долгожданная передышка…
Но кто-то наверху, видно, решил иначе. Боли в спине становились все нестерпимее, ноги отказывались ходить, врачи никак не могли поставить диагноз. А у дочки была работа, куда она, все-таки приученная матерью к дисциплине, уходила рано утром и возвращалась затемно. Может быть, впервые в жизни у Лены появилось время – время задуматься над промелькнувшей в заботе о других жизнью. Совесть ее вроде бы чиста: долг по отношению к родителям выполнен, дочка, которая роднее родных, выведена в люди. Так успокаивала она себя. А когда совсем перестала вставать с постели, то пугающе ясно осознала, что душевная недоразвитость Танюшки, которая досталась ей по наследству от биологической матери, никуда не исчезла, а, наоборот, расцвела. Лежачая больная умоляла дочку накормить ее, сменить белье, дать лекарство. Таня быстро привыкла к ее мольбам и стонам и просто перестала обращать на них внимания. Мышцы вскоре совсем атрофировались, Лена не могла держать даже ложку. Доведенная до отчаяния, за несколько недель до смерти, она не выдержала и рассказала Тане, что она ей не родная, что если бы не она…
Но дочь была непреклонна в своей жестокости:
– А кто тебя просил? Да чтобы ты делала без меня, жила бы одна-одинешенька?
Приходившие навестить бывшую коллегу преподаватели не могли сдержать слез, видя в каких муках она угасает. Увещания, обращения к совести дочери-монстра ничего не дали.
…Прошло несколько лет. Таня вышла замуж, и муж, говорят, ее любит. В квартире, где в полной нищете умерла ее мать, сделан дорогой ремонт. Живи да радуйся. Она и радуется, а что еще надо для счастья, никак не заслуженного? Кто виноват, что ее сердце не растопила даже безоглядная, всепрощающая материнская любовь?
Комментирует заведующий кафедрой психологической диагностики и консультирования факультета психологии БГУ, доцент Ирина Хох:
- Есть такой психологический термин – уплощение эмоций, когда у человека отсутствует глубина переживаний. Это связано с особенностями психики. Очевидно, у приемной дочери с самого начала присутствовала эта патология. Но мы склонны оценивать других по своим меркам. Поэтому в данной ситуации нет виноватых.
Я бы посоветовала тем, кто хочет взять приемного ребенка, скорректировать свои ожидания. Они, к сожалению, далеко не всегда равняются реальности. Необходимо задаться вопросом: зачем я его беру? Если рассчитываете на то, что вам ответят благодарностью, то, скорее всего, вас ждет разочарование.

Саша БЕЛОВА.