Есть в Старой Уфе улица, некогда служившая границей уфимских посадов. В те времена именовалась она Копейкиной, в память то ли о казаке, то ли стрельце, одном из самых первых поселенцев на Уфимском полуострове. Но Октябрьская революция потребовала новых героев, и таковой нашелся в лице пламенного китайского революционера Сунь Ят-Сена. В 1925 году улица Копейкина получила новое название - улица Сунь Ят-Сена, ни на йоту не изменив прежнего патриархального облика: все те же бревенчатые домишки, та же малопроезжая разбитая дорога. Другое дело, что отныне имя «отца китайской демократии» стало на слуху в нашем городе. И тем не преминули воспользоваться его «отпрыски».
Помните детей лейтенанта Шмидта, собиравших мзду с простодушных представителей советской власти? На их примере я в который раз убеждаюсь, что Ильф и Петров, не скупясь, вводили в свои романы истинные похождения многочисленных «детей» самых разных революционных деятелей.
Судите сами. В апреле 1928 года в «Красной Башкирии» появилась примечательная заметка за подписью Л.П. (кого-то из штатных сотрудников газеты, писавших большей частью о театральных и киноновинках). Речь шла о башкирских «гастролях» предприимчивых комбинаторов, предпочитавших немедля «реализовать в червонцы свое высокое положение».
«Еще недавно по нашим юго-западным окраинам, - пишет Л.П., - разъезжал, например, «председатель исполкома одной из союзных республик». Радушно принимаемый, он, однако, предусмотрительно отказывался выступать с политическими докладами и, получив, якобы, в виду утери энное количество червонцев, ехал дальше. «Председатель» разъезжал в мягких вагонах, давал телеграммы, и лишь случайно ДОПР увенчал арестом карьеру самозванца».
Куда живописнее сложился выход в свет «дочери» Сунь Ят-Сена. Синим мартовским утром на перрон уфимского вокзала высадилась невысокая хрупкая девушка с раскосыми глазами. Взяв извозчика, она тихим, застенчивым голосом попросила отвезти ее в горсовет, «к самому большому начальнику».
Мерно цокала копытами извозчичья лошадь по просыпавшимся улицам, лениво покрикивал на нее кучер. Девушка зябко ежилась в легкой накидке, прижимая к груди узелок с небогатыми пожитками. Но вот и дом на углу улиц Зенцова и Сазонова (ныне это здание МВД вдоль Ленина и Коммунистической). Девушка подняла голову, окинула взглядом все два этажа (третий был надстроен гораздо позже) и, набравшись храбрости, скрылась за дверью.
Она представилась Шим-Шим, дочерью великого сына китайского народа, первого президента Китайской республики, и была с радостью встречена государственными мужами.
- Вы, верно, устали, сейчас я позвоню и организую для вас номер в «Астории», - сказал ответственный товарищ, - а после пришлю за вами коляску, и мы подробно поговорим обо всем.
Шим-Шим согласно кивнула и отбыла в гостиницу. После обеда в гостиничном ресторане на деньги, которыми ее снабдили в горсовете, «дочь великого китайца» вновь предстала пред очами ошеломленных такой удачей уфимцев высокого ранга. И завертелось…
По словам Л.П., «гостья посетила ряд учреждений, рабфак, пионерский клуб и другие организации. В пионерском клубе (в тогдашнем Доме Ленина, теперь это Уфимский авиационный техникум) она выступила на общем собрании пионеров. Уфимские пионеры познакомились с китайским пионерским движением.
Гостья красочно обрисовала те затруднения и притеснения, которые приходится испытывать китайским пионерам. Нельзя свободно носить красных галстуков. Нет своего клуба. Пионеры собираются нелегально в лесу. Полиция преследует пионеров, и ею уже убиты двое. Сама она вынуждена была, скрываясь от полиции, бежать в «собачьем ящике» в СССР.
Далее гостья информировала собрание о том, что в Уфе она намерена получить образование и возвратиться затем обратно в родной Китай, чтобы продолжать борьбу с угнетателями родины».
Звонкий, как бы чирикающий голос, которым Шим-Шим описывала зверства врагов, оттеняя рассказ блеском узких черных глаз и выразительными движениями изящных рук, завораживали слушателей. А подробности жизни в Китае (собственного сочинения), деяний ее прославленного «отца» (почерпнутые из газетных статей) не оставляли места сомнениям - вот она, достойная продолжательница учения Сунь Ят-Сена о трех народных принципах (национализм, народовластие, народное благосостояние) и конституции пяти властей (законодательной, судебной, исполнительной, селективной и контрольной).
Пионеры избрали ее почетным членом и написали восторженную заметку в газету. Наркомпрос организовал выступления в Уфимском кантоне. Каждый день устраивались пышные обеды и ужины. Как-то уже забывалось спросить, где она так хорошо выучила русский язык, почему выбрала Уфу и сколько будет продолжаться ее гостеванье.
Продолжалось оно недолго. Синим мартовским вечером на пороге номера-люкс появились агенты угрозыска и забрали Шим-Шим с собой.
- Удалось выяснить, - продолжает Л.П., - что дочь Сунь-Ят-Сена на самом деле некая Баслыкова, уроженка Астраханской губернии, в продолжение уже долгого времени разъезжающая по СССР и всюду выдающая себя за дочь китайского революционера. Под видом «дочки» авантюристка собирала обильную денежную дань с многих доверчивых учреждений. «Гастроли» облегчал внешний вид Баслыковой - похожий на китаянку».
Суд приговорил фальшивую дочку к полутора годам лишения свободы, но как самый гуманный в мире сократил срок на треть с учетом молодости и недостаточной политической зрелости обвиняемой. Ну не знаю: если Баслыкова ухитрилась затеять новое мошенничество, не успев выйти на поруки, то после года отсидки запросто могла наверстать упущенное, да еще обогатившись новым опытом.
А что же о настоящих детях Сунь Ят-Сена? Сын его от первого брака Сунь Фо продолжил политическую династию, возглавлял ряд министерств, был премьер-министром КНР в конце 1940-х. Были еще две дочери, не засветившиеся на политической арене, и японская дочка Фумико Миягава. В 1915 году он женился на Сун Цинлин, которая была младше его на 27 лет, детей в браке не было. «Я не влюбилась. Я хотела помочь спасти Китай», - как-то призналась она. Именно эта спутница жизни выдающегося политика и мыслителя стала живым «символом китайской революции», пережив супруга, умершего в 1925-м от рака печени, на добрых полвека. Кстати сказать, с 1927 по 1932 год она находилась в СССР и в принципе могла бы уточнить личность Шим-Шим.
Имя Сунь Ятсена (таково теперь его написание) очень почитается в Китае и на Тайване. В Нанкине не зарастает народная тропа к его мавзолею, открыт Мемориальный комплекс, дом-музей его самого и дом-музей Сунь Цинлин, роскошный особняк в Шанхае, куда вдову переселили на склоне лет и куда она забрала с собой лишь спальный гарнитур - свое приданое.
В СССР в разное время имя Сунь Ятсена носили улицы в Астрахани (какие странные сближенья с самозванкой Баслыковой!), Алдане, Омске, в нашей Уфе. Уфимская улица все так же неказиста, несмотря на трамвайную линию. Правда, ее хотят включить в «коммунистический» маршрут для туристов, рассчитанный, главным образом, на жителей Поднебесной. Прошлым летом здесь даже провели ремонт дорожного покрытия.

Анна Маслова.