Всегда интересно рассматривать старые фотографии, ибо это – источник наиболее достоверной информации. Но порой такие снимки сами задают вопросы, на которые ответить с течением времени всё сложнее и сложнее.

Несколько лет назад на одном из интернет-ресурсов была помещена фотография мальчишек из уфимской Северной слободы. Многие пытались понять, где сделан снимок, говорили, что фотограф – Аполлоний Зирах (1855 – 1919) – стоит на высоком берегу Белой. Но попытки эти терпели фиаско по причине невозможности объяснения появления высоких сооружений на другой стороне реки. Истина сразила всех: позади мальчишек вовсе не река, а Солдатское озеро.
Деревьев на Карла Маркса (тогда ещё Александровской) нет, нет и ограды у парка Якутова (в те годы – сад Попечительства о народной трезвости). Да и самого парка в районе озера пока нет. Стоят мальчишки на улице Минской (Деповской) и понятия не имеют, что десятки людей через сто с лишним лет будут вглядываться в них и улицу, на которой их застал Аполлоний Александрович.
Виртуально переместим фотографа на противоположную точку, теперь он (работник ателье Ольги Герман) будет снимать угол Деповской и Александровской со стороны озера. Точно: никаких деревьев, прожорливые уфимские козы съели всё! Зато на самом озере видим нечто вроде мыса, на котором стоят дома, живут люди. И на ещё одном снимке Зираха тот же самый «мыс». Самое печальное, что ни на одной карте нет ничего подобного.
Понятно, что озеро назвали Солдатским не по прихоти важного советского начальника, а задолго до революции. Выдвигаются самые разные версии происхождения его названия. И почему-то большинство в конце концов останавливается на имевшихся якобы рядом с озером солдатских огородах. В последнее время появилась и абсолютно новая легенда – про сапоги, вроде как заманившие бедного солдатика в воду. И как бы мы ни сопротивлялись, призывая опираться только на факты, история с сапогами развивается и крепнет. Потому что неплохо сложена. И потому пусть себе живёт! Хоть с точки зрения исторической справедливости всё это, ясное дело, выдумки. И если углубиться в суть вопроса, то выяснится, что озёра с таким названием есть в Нижнем Новгороде, Архангельске, Уссурийске, Пензе и Смоленске. Вывод напрашивается сам собой: рядом с тамошними озёрами располагались воинские лагеря. А сапог и огородов сразу во всех этих городах точно не могло быть. Да и в Уфе лагерь был совсем близко.
Цитата из опубликованной в 1905 году статьи «Народный парк в Уфе»: «…Возник он при следующих обстоятельствах: обозрев площадь, занимаемую в то время народными гуляниями в гор. Уфе, на месте прежняго военнаго лагеря, член уезднаго комитета, полицмейстер Г.Г. Бухартовский, с своей стороны, признал более подходящим устраивать гуляния в будущем на площади, расположенной между садом Иоанно-Предтеченской церкви и Солдатским озером».
Изящные словеса начала прошлого века введут кое-кого в ступор: что такое прежний военный лагерь, какой такой церковный сад? – и не обратят внимания на главное – на площадь у Солдатского озера. Сначала о саде Иоанно-Предтеченской (она же Ивановская) церкви. Так в статье учтиво называют недействующее и заросшее лесом Ивановское кладбище. К концу 50-х годов прошлого века от него не осталось ничего, заключительным аккордом «прозвучал» открытый в августе 1958-го Дворец пионеров. Ничего, кроме костей. К ним мы ещё вернёмся.
А вот где находился бывший военный лагерь (и где проходили гуляния), надо подумать. Информация для размышления: «Место, тогда занятое народными гуляниями, мало отвечало своему назначению. Оно неровно, изрыто каменоломными шахтами; нет совсем тени, где можно было бы приятно укрыться в знойный день. В местном повременном издании это место названо "Ахиллесовой пятой", и с таким определением нельзя не согласиться. Кроме того, площадь эта, видимо, предназначена под застройку». Ну, если каменоломни, тогда всё ясно: народные гуляния проходили на горе, в районе нынешних улиц Проломной и Лагерной (метров 200 – 300 от парка), что, кстати, подтверждается и названием горы и улицы – Лагерная. Между прочим, сохранился снимок солдатского лагеря – палатки, плац, окопы и проч. – правда, уже после переезда на то место, где ныне находится «Уфа-Арена». Чтобы сделать эту фотографию, Аполлоний Зирах влез на пожарную каланчу у нового сада.
Кстати, о терминах. Название сад появилось не потому, что в нём росли яблони и груши, а просто по той причине, что там садили деревья. А если сделать там дорожки, качели и карусели – получится парк.
Однако вернёмся к Генриху Генриховичу, т.е. господину полицмейстеру. По его великолепной задумке, в новый сад Попечительства о народной трезвости на площади (т.е. свободной площадке) вполне органично должно было вписаться и Солдатское озеро, «которое, по очистке его, также обещает принести немало удовольствия и пользы местному населению». Но даже на советской карте 1939 года озеро всё ещё находится вне территории парка. Что ж случилось?
Дело в том, что Городская дума решила отдать землю между новым садом и озером под застройку, а само «водовместилище» использовать как резервный пожарный водоём. Пока Дума думала думу об озере, до сада Попечительства о трезвости дотянулась труба водопровода, и вопрос с поливкой зелёных насаждений был решён кардинально.
В мае 1918 г. сад стал носить имя Ивана Степановича Якутова, первого председателя Уфимского городского совета. В 1932 г. Солдатское озеро, наконец, расчистили, на нём было организовано катание на лодках. Ещё через четыре года озеро решили передать парку, кое у кого даже родилась идея построить на его берегу здание цирка, но…
Но в 1935-м у самого озера выросло здание клуба Паровозоремонтного завода. Ну вот, скажет кто-то, начал с дырявых солдатских сапог, а тут вдруг вспомнил о клубе. Так ведь это здание, возможно, и станет главной частью моего повествования. Тем более, с солдатами оно тоже связано самым что ни на есть теснейшим образом: в 1941 – 1943 гг. в клубе ПРЗ на Карла Маркса, 50 располагался сортировочный эвакуационный госпиталь № 3127. Эвакуационный – понятно, но что такое сортировочный? Здесь, вблизи от железнодорожного вокзала, раненых распределяли по другим госпиталям. Либо лечили, если дальнейшая перевозка была опасна. А вот теперь о самом важном. Возможно, вам уже приходилось слышать от «знатоков», что ампутированные конечности сбрасывали прямо в воду озера. И все эти россказни обязательно «подкрепляются» ссылкой на бабушку, которая сама это видела.
Сначала о происхождении этих слухов. Жители домов, стоящих неподалёку от озера, должно быть, не раз видели на берегу его человеческие кости. Они частенько появлялись здесь в период разорения в 50-х (и раньше) Ивановского кладбища – то мальчишки притащут, то собаки. Так что «пытливый» ум склонных к болтовне граждан и гражданок (по причине отсутствия в те времена «ужастиков») сразу делал выводы о последствиях операций в госпитале. И никто из этих «разговорчивых» товарищей никогда не думал, что если бы такие действия на самом деле и производились, то либо полнейшими идиотами, либо вражескими диверсантами с целью распространения эпидемий. Ведь, как отмечалось ещё в 1905 году, если озеро не чистить, то в летнее время оно приходит в «зловонное состояние». А из озера пила воду домашняя скотина, да и мальчишки порой купались. Вряд ли об этом кто-то судачил в годы войны: статья 58/10 Уголовного кодекса использовалась, в том числе, и в случае агитации с целью подрыва Советской власти. Остаётся добавить, что «Разрушение или повреждение… водопровода, общественных складов и иных сооружений или государственного или общественного имущества» (например, сбрасывание биоматериала в общественный водоём?) влекли за собой обычно высшую меру социальной защиты…
Полной глупостью также являются появляющиеся порой утверждения, что весь парк – бывшее кладбище. Здесь нам опять поможет Зирах: на его снимке футболисты гоняют мяч на том месте, где и сейчас в парке находятся спортивные сооружения. И пожарная каланча едва ли не в центре кадра не позволит дать иное толкование. А надпись на фото смущать не должна – она сделана в 1927 году.

Анатолий ЧЕЧУХА.