Есть профессия, весьма похожая на «ремесло» детектива, правда, без погони и оружия. Это - реставратор! Вернее, здесь тоже есть свой арсенал – кисточка, пинцет, клей, а еще зоркий глаз мастера и его багаж знаний. Про каждого обладателя такой профессии можно сказать – энциклопедист. И погоня в их буднях тоже есть – к истине, к которой они стремятся порой со скоростью улитки, но здесь-то быстрота и не нужна. А произведения искусства подбрасывают им те еще головоломки! О секретах профессии рассказывает заведующая реставрационной мастерской музея имени Михаила Нестерова Ильмира Фаридонова.
- Давно вы работаете здесь?
- Больше двадцати лет. Пришла после окончания Суздальского художественно-реставрационного училища (ныне филиал Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств). О работе реставратора мечтала с юности, с того времени, когда еще училась в Художественной гимназии-интернате имени Касима Давлеткильдеева. Я хотела не просто рисовать и смотреть на картины, но и прикасаться к ним, узнавать их историю, каким образом создавал свой шедевр художник. Словом, проникнуть вглубь. А на реставратора мало где учили. Суздальское училище - одно из самых известных, туда и поступила. Нужно сказать, сразу попала в непривычный для меня мир – вокруг храмы, монастырь, проходили церковные службы, крестные ходы… 4 года пролетели незаметно, а самое интересное, что происходило в этот период, - практика. Мы учились реставрировать картины и старинные иконы. Познавали, что такое восстановление живописного слоя, его укрепление, дублирование. Помню дипломную работу – пейзаж неизвестного художника, картина датировалась XIX веком, полгода корпела над ней и справилась. После окончания учебы вернулась в Уфу, пришла работать в музей.
- Вас, наверное, с радостью взяли - профессия редкая, специфическая.
- Верно заметили. Главное, нужен особый склад характера, чтобы терпеливо работать над одной картиной месяц, два, полгода и даже, бывает, годы. И еще, как говорили наши учителя, у реставратора должны быть и руки, и голова. Нужно думать, каким путем пойти, чтобы не нарушить первозданность авторской работы. Мы ни в коем случае не привносим что-то свое, максимально сохраняем старые краски, технику, видение и почерк мастера.
- Невероятно ответственно… Реставратор – ас в искусстве?
- Да. И нужно все время расти в профессиональном плане. Моей новой ступенькой было обучение в ВХНРЦ имени И. Грабаря. Специфика в том, что каждого будущего реставратора там учат индивидуально. Нужно заметить, что это вообще принцип реставрации. К каждому памятнику искусства нужно подходить как к уникальному и одушевленному явлению. Мы даже разговариваем с картинами…
- Удивительно…
- Они несут в себе энергетику, даже как будто оживают и светятся изнутри, и, замечу, дольше сохраняются, когда ты с ними работаешь или просто любуешься.
- Поэтично. А наука в вашей области идет вперед?
- Безусловно. Появляется оборудование, с помощью которого можно быстрее открыть тайны, которые «прячут» картины. Помогают приборы с ультрафиолетовым излучением, появилось много новой «химии».
- Были в вашей практике интересные случаи?
- Каждая картина уникальна. Но бывают настоящие открытия. Ильмира Варисовна достает с полки папки (на каждую реставрируемую работу заводится отдельное «дело», где фиксируются все этапы восстановления, фотографируется весь процесс от начала до конца). Видите подпись «Караваджо». Мы уже думали, что в Уфе нашли шедевр итальянского мастера. Но оказалось, что это лишь уловка коллекционера, который так подписал картину неизвестного художника, чтобы добавить своей коллекции престижа.
- Это скорее можно назвать разоблачением.
- Скажем так - установлением истины. А вот еще один случай. В фондах хранится удивительно красивая картина с подписью Роза да Тиволи. И что-то внутри меня, наверное, интуиция, подсказывало, что картина старше, чем на ней указано. Повезла в Москву, и мое предположение подтвердилось. Тайны открываются часто в процессе работы: вдруг под слоем краски обнаруживается подпись другого автора и сразу появляются вопросы – зачем, почему и кто истинный автор.
- Над чем вы сейчас работаете?
- Над ранними пейзажными зарисовками Бориса Домашникова. Думаю, многим будет интересно взглянуть на них, в них есть особое настроение. Но от времени они пришли в негодность, есть изломы, утраты… Еще в работе иконы. Их не подписывали, но по почерку думаем, это работы Васнецова или художника, который создавал произведение под его началом.
- Вы навещаете своих вернувшихся к жизни «пациентов»?
- Конечно, смотрю, проверяю, в каком они состоянии, что с ними происходит, как они себя чувствуют. В выставочных залах музея греют душу многие из них – среди них работы Айвазовского, Ге, Левитана, Саврасова, почти все картины Нестерова.
- Растите себе смену?
- Дело наше интересное, но сложное, нужно постоянно учиться. Молодежь приходит, но остаются немногие, и это действительно те, кому и можно передать свои секреты.
Беседовала Лилия ЗИМИНА.
Фото Андрея ВДОВИНА.
