Проблема защиты обуви от осенне-весенней слякоти и грязи издавна волновала человечество. Передовая творческая мысль подсказала идею калош, надеваемых поверх обуви. Первоначально они были кожаными, как в сказке Андерсена.

Резиновыми калоши (или галоши, как сейчас принято говорить) стали в XIX веке с изобретением каучука и долгое время являлись показателем высокого финансового статуса их носителей. «Безгалошность» бедных людей Достоевского означала крайнюю степень материального падения. Но производство постепенно расширялось, химики изобретали добавки, которые сделали обувь прочнее и дешевле, изготовители разрабатывали новые фасоны. Классическими стали черные галоши на красной байковой подкладке. Их берегли, боялись потерять, поэтому внутри таких галош крепились металлические инициалы владельца. Галоши постепенно вошли в обиход состоятельных представителей рабочих и крестьян. Зачастую «красивые, блестящие» надевали для форсу.

Все изменилось в годы Первой мировой войны. Крупнейшая резиновая фабрика России «Треугольник» поставляла теперь свою продукцию для нужд автотранспорта и авиации. Начался галошный «голод». Октябрьская революция сделала проблему галош почти неразрешимой.

Масштабный погром, охвативший Уфу осенью 1917 года, начался как раз у дверей «Магазина резиновой азиатской обуви» Абдулкадыра Сагадеева. Вот как описывала большевистская газета «Вперед» эти события.

«К 6 часам утра около казенного магазина в очередь уже человек двести выстроилось, преимущественно женщин. У дверей магазина дежурила милиция. Когда был открыт магазин и началась распродажа галош, появились солдаты-покупатели, входившие в магазин вне полной очереди при попустительстве милиции. Среди очередных был ропот. Роптали на солдат, на милицию. Особенно усилился ропот, когда стали получаться сведения, что покупающие вне очереди солдаты продают галоши по 15-20 рублей пару - спекулируют. В одиннадцатом часу появляется на двери магазина вывеска, что галоши все распроданы. Пришедших чуть ли не с полночи, топчущихся в грязи, с промокшими ногами охватило острое недовольство. В толпе стали распространяться всевозможного рода слухи, что в магазине Сагадеева галоши есть, но что они берегутся для «буржуев», что купцы над народом издеваются, что во многом виновата продовольственная управа. Возбуждение росло. Кто-то предложил обыскать Сагадеева. В результате в магазин ворвались, нашли за прилавком галоши и небольшое количество разной кожаной обуви. Это было спичкой, брошенной в порох. Толпа бросилась в магазин и стала его грабить».

Погром охватил Верхне-Торговую площадь и близлежащие улицы - Александровскую, Успенскую, Центральную. Громили мануфактурные, продовольственные, винные магазины. Досталось даже магазину «Лира», где были безжалостно выдраны струны дорогих роялей, рваные листы нот мокли в лужах.

«К 8 часам вечера в распоряжении исполнительного комитета совета рабочих и солдатских депутатов был сборный отряд из 80 казаков, 150 солдат и 150 рабочих, которых пришлось вооружить. Отряду этому, под командованием подпоручика Гребнева, было приказано во что бы то ни стало прекратить погром, в крайнем случае применением оружия».

Лишь к 1925 году удалось наладить производство резиновых галош. Но они все также оставались дефицитными и даже стали предметом особого внимания воров разных мастей. «Красная Башкирия», например, сообщала о хищении ботинок с галошами из квартиры гр-ки Антишевой, проживающей по Пушкинской, 76, или о том, что по Ленинской, № 8, у Крохина П.И. украдены пальто, шапка, галоши и др. вещи. Обитатели уфимской ночлежки поставили кражу галош на широкую основу. Корреспондент газеты приводит слова одного из ночлежников: «Каждый день рублей на сто, на двести промышляли. Через мои руки так рублей тысячи две прошло. Да все проигрываешь, пропиваешь. Повадились мы в мечеть, у молящихся татар галоши воровать. И придраться нельзя: говоришь, что спекулируешь, привез из другого города».

Не просто так Чуковский заставил своего Крокодила умолять о присылке дюжины вкусных и сладких галош. Страдания в очередях продолжались. Видно, памятны были события 1917 года - вдруг на всех не хватит.

«Зарисовка улицы. С самого утра солнечный тротуар зачернила публика. Точно мухи налепились на кусок сахара. Возле обувного магазина № 2 Уфцерабкоопа, что на Успенке, не меньше пятисот человек скопилось. Толкотня, как в ступе.

- Ой, батюшки! На юбку наступили.

- Ничего тетенька! Сегодня на улице все одно, что на печке зимой. Теплынь.

- Без юбки можно. На манер трусиков. Гы-гы-гы!

Это - шутки среди пласта простых обывателей. Есть в толпе и «чистая» публика. Мужчин мало, больше пестрые фигуры женщин.

- Господи, опять Мишка без галош останется на Пасху, - вздыхает какая-то старушка. Губы у ней, как опавшие осенние листья. Сухие.

- Граждане, становись в затылок! Не толпись у дверей! - милиционер наводит порядок. - Так!.. Так!.. Ты сюда! Вот!..

- Осторожнее, гражданин!

- Извиняемся, сударыня!

Улицу заливает весеннее солнце. Ручьи бегут по камням. Грязь. Гудит публика:

- Даешь, галоши!

Возле Башторга, на углу - то же самое. Громадная дверь не успевает глотать покупателей. Милиционер пока отсутствует. Давка.

- Слава те, господи! Купила!

Из-под локтей публики, точно жертва из пасти зверя, вытягивается женщина. Фигура ее наполовину еще где-то там, в народе. Снаружи только руки со свертком. Лицо у женщины светлее галош. От радости и пота. Волосы на голове, точно мочалка после мытья посуды - мокрые.

Дальние ряды с завистью смотрят на счастливицу.

- Граждане, становись в затылок!

Это пришел милиционер».

Опасения насчет возможной нехватки тоже нашли отражение на страницах печати.

«Где продают галоши? По сведениям, в Уфе получены галоши. Трудящиеся не знают, где и как они будут продаваться. Есть опасение, что галоши, как прошлый раз импортные одеяла, попадут спекулянтам, дежурившим у государственных и кооперативных магазинов. Не обязаны ли наши краскупы сообщать потребителю о получении нужных для него товаров. Безгалошный».

«Красная Башкирия» не уставала публиковать утешительные сводки.

«На днях прибывает крупная партия галош в 50.000 пар, которая обеспечит на осенний сезон рынок всей Башкирии. ЦРК предполагает закупить обуви на 30.000 рублей (в Татреспублике, в Нижнем и др. городах), торговый сезон на которую открывается с сентября месяца».

«Прибывший в Уфу зам. управляющего самарского отделения «Резинотреста» т. Кириллов сообщил нашему сотруднику следующее: кризис на галоши наблюдается по всему Союзу. Башкирия же находится в наиболее благоприятных условиях. До 1 января в Башкирию, помимо уже привезенных галош, прибудет еще около 70.000 пар, из которых 80 проц. - крестьянского потребления»

В рекламных текстах товарищ Маяковский неутомимо расхваливал продукцию Резинотреста: «В дождь и сороконожка не двинется с места без галош Резинотреста», «Раскупай, восточный люд, лучшие галоши привез верблюд».

В середине 1930-х на «Красном треугольнике» в Ленинграде и «Красном богатыре» в Москве было налажено конвейерное производство галош из синтетического каучука.  Это позволило в 1940 году вдвое увеличить выпуск резиновой обуви по сравнению с довоенным уровнем. Великая Отечественная война вызвала новый галошный кризис. Проблему удалось решить лишь к 1950 году. Сейчас галоши ассоциируются у нас большей частью с садово-огородными делами. Но, похоже, их ждет ренессанс. Европейские дома мод уже готовят коллекции креативной резиновой обуви.

Анна Маслова.