Однажды, когда коллеги попросили директора легендарной уфимской школы №35 Григория Семеновича Розенблюма, бывшего фронтовика, выступить в День Победы перед учениками, он, пожалуй, впервые надел в школу пиджак с орденскими планками, и ребята насчитали ордена Красной звезды, Отечественной войны, медали «За боевые заслуги», «За взятие Будапешта»… А он меньше всего говорил о подвигах, просто о каждодневном мужестве и терпении своих товарищей – пехотинцев. Порой сутками находились под минометным огнем, отбивали танковые атаки, отогревая на груди замерзший, как они сами, черный кусок хлеба…
***
Его спросили, как получил самую высокую воинскую медаль «За отвагу». Ответил коротко: «При форсировании Днепра добыл «языка», тогда же впервые ранило». А был таким же юным, как те мальчишки, что слушали его рассказ. На стенде, где перед 9 мая школьники собрали снимки дедушек и бабушек, прошедших войну, есть и его фотография: шея торчит из большеватого ворота гимнастерки еще с фирменными ромбами, худое лицо, глазки открыто смотрят из-под армейского шлема. Это уже тремя годами позже, когда после войны продолжит учебу в пединституте, взгляд на фотографиях приобретет смягченную добротой твердость, а фигура – мужественную стать. Впрочем, стройная осанка – не только итог занятий гимнастикой в младые лета, но еще и результат ранения в позвоночник, что и заставило обратиться к упражнениям, а когда и через них пробилась боль, согнувшая в вопросительный знак, то и поехать к деревенскому костоправу. С тех пор и «держит спину», словно танцовщик в балете, только балет этот скорее похож на Огненную сюиту.
Да мало ли как можно назвать грохот и ад, что выпал на долю пехоты, и не описать словами тот оглушающий страх, когда бежит на тебя туча гитлеровских солдат в твоем первом рукопашном бою. Хотя и в последнем не менее страшно, пусть иные ветераны утверждают обратное, он таким не верит: страшно, но бояться нельзя, нужно действовать, мгновенно прокручивая в голове выход из тяжелой ситуации. Его отец до конца своих дней хранил благодарственное письмо с фронта, от гвардии старшего лейтенанта Ганиева, датированное 8 августа 1943 года, о том, что сын воюет отлично.
И еще вспомнил широко известную фашистскую селекцию военнопленных: «Коммунисты и евреи, шаг вперед!». Доведись ему тогда оказаться во вражеской неволе, его расстреляли бы дважды. Когда его много лет спустя наградили «Орденом Дружбы народов», он гордился тем, что в их коллективе никогда не существовало национального вопроса. Русские, башкиры, татары, евреи, украинцы – какая разница? Это же дети человеческие. Разве кто-то из них мог себе выбрать материнское чрево?
И как он тяжело переживал в 2000-м (через 55 лет после победы над гитлеровским расизмом!), когда слова «инородец» перечеркнуло светлые понятия человечности. Курить начал на фронте и избавиться от этой вредной привычки не смог, хотя понимал и про вред здоровью, и, главное, про дурной пример для учеников и внуков. Жена, уставшая бороться с его сигаретами, только вздыхала, а он, человек в высшей степени выдержанный, терпимый и деликатный, свои эмоции «выкуривал» и прятал от окружающих в сигаретном дыму.
***
Больными и старыми они с женой вслед за дочерью-переводчицей уехали в маленький американский городок. Но все оставшиеся ему годы до 94-х лет он тосковал по родине, по Уфе, по школе, куда звонил, всегда поздравлял с 9 мая и рассказывал, как здесь непременно проходит по улочке в том самом пиджаке с боевыми наградами. И, конечно, приходили ему на память встречи, что устраивались в 35-й в святой для нашего народа День Победы. К школе рекой текли пожилые поседевшие люди с палками, на костылях, поддерживая друг друга. Перед зданием останавливались передохнуть и, расправив плечи, двигались навстречу меднозвонкому маршу. То был весенний сбор ста пятидесяти бабушек и дедушек, прошедших войну. В 40-ю годовщину многие еще были с нами, и на фотостенде их юные лица в пилотках так напоминали лица внуков, которые эти снимки принесли, подготовка к тожественному дню шла задолго – с домашними интервью, с репетициями концерта. Из ребячьих сочинений получился взволнованный рассказ и о тех, кто выжил, и о тех, кто головы сложил на жестокой войне. Бомба под Брестом достала Петра Каргопольцева. В первый же день фашисты разбомбили заставу на границе, где служил Ахтям Кинзикеев. Дед десятиклассницы Динары Дашкиной Миргасим Файрушин сражался за польский Ченстохов, а бабушка Закира, фронтовой повар, готовила обеды под бомбами.
На выставке фронтовые треугольники от Василия Аносова, от Василия Иванова, который победителем оставил свою подпись в Берлине.
Председатель совета ветеранов Ленинского райвоенкомата Петр Титов командует построиться в два ряда и подойти к Вечному огню, и не беда, что это подсвеченный снизу уголок красного галстука. Гора алых гвоздик легла в честь солдат, завоевавших для всего мира свободу от фашизма.
Заместитель директора, а позже директор школы Любовь Павлова приглашает желающих выступить. Среди них красивая седая женщина, жена Героя Советского Союза летчика-штурмовика Ивана Максимчи. Говорит о том, как Иван чудом приземлился на изрешеченном фашистами самолете, как после тяжелого ранения ходил с тростью и как они, два бойца, полюбили друг друга. «Я в гостях сегодня у внука Васи, - сказала Лидия Петровна, - а Ивана Васильевича пригласили в Миякинский район на встречу с молодежью».
Не пройдет и недели, как положит она цветы на могилу мужа. Словно в предчувствии этого горя звучали на встрече в школе стихи «Черный камень, что молчишь ты, черный камень…» в исполнении восьмиклассника Айсыуака Юмагулова. А в заключение концерта слились два голоса – девятиклассника Аскара Абдразакова, будущего знаменитого певца, и шестиклассницы Оксаны Антипиной, и песня «Берегите мир», подхваченная хором внуков, понеслась к весеннему небу, спасенному для них мужественным поколением незабвенных предков…
***
Директора помнят сотни его выпускников. Кто-то благодарен за профессию врача – спасибо налаженным многолетним связям с башкирским мединститутом: кто-то за путь, выбранный в связи с мощным эстетическим уклоном, кто-то за свои открытия в науке через контакты по всем учебным предметам с учеными Уфы, кто-то за свое излечение в открытой при школе поликлинике… А есть еще история «всесоюзного» масштаба, которую я обнаружила в свое время совершенно случайно, листая мемуарный альбом народного артиста Юрия Яковлева.
С ним виделась, когда он приезжал в Уфу вместе с Василием Лановым, тогда узнала, что 13-летним вместе с больным отцом и мамой-медсестрой был эвакуирован в Башкирию, сначала в село Турбазы Аургазинского района, потом в Красный Ключ, где смог продолжить учебу, а позже в Уфу. Впрочем, приведу сначала текст из книги Яковлева, который поясняет большую фотографию учеников, где один из них выделен кружочком: «Вот мой шестой класс Чурашской неполной средней школы. Если вы меня не узнаете среди других, не огорчайтесь: дети военных лет мало чем отличались друг от друга, а некоторые учителя - от своих учеников. В третьем ряду справа сидит юноша. Ему лет восемнадцать, но мы зовем его Григорием Семеновичем, потому что он - наш учитель, да еще и «многостаночник»: преподает всеобщую историю, географию, немецкий язык. Боюсь утверждать, окончил ли он сам среднюю школу. Но человек был хороший – это точно…»
Не могу объяснить, почему мне стукнуло в голову, что речь идет об известном педагоге Григории Семеновиче Розенблюме, хотя в том почти мальчике на фото его, нынешнего, мало что напоминало. Я волновалась, словно делала великое открытие, даже подумала о Ньютоне, когда на него упало яблоко… Набрала американский номер: «Григорий Семенович, вы жили в юности в Красном Ключе?»
- Конечно. Мы же из-под немцев ушли с родителями из Витебска, попали в Башкирию. Я к тому времени окончил первый курс пединститута и делал начальные шаги учителя в Чурашской неполной средней школе, в 5-х и 6-х классах. Дожидался призыва в армию.
- А знаете, что у вас в 42-м году учился будущий народный артист Юрий Яковлев?
Чувствую растерянность на другом конце провода: «Как, тот самый, что в «Иронии судьбы?..», в «Гусарской балладе»? Почему вы так решили?
Зачитываю ему цитату из альбома. Мой собеседник всерьез разволновался: «Насчет немецкого не уверен, а историю и географию вел… Надо же до сих пор меня помнит! Как это приятно…» - И неожиданно добавляет: «Вы не представляете, как я тоскую по школе, по ребятам».
Номер телефона Юрия Яковлева мне назвали в Центральном доме актера. Звонок поверг его в такую ностальгию по военному детству, в такое волнение, что невозможно было скрыть даже по телефону. Да он и не скрывал, благодаря за добрые вести и расспрашивая про Григория Семеновича. Записал номер его телефона и фамилию, которую за давностью лет забыл, а может и не знал в свои школьные годы, и все повторял: «Я ведь его представляю, как будто вчера сидел на уроке. Молодой, симпатичный, умница, интеллигент. Как замечательно рассказывал, как интересно вел занятия. Главное щедро дарил нам свою доброту, внимание к каждому, отзывчивость».
Такая вот история, которая случилась в начале войны, и рожденные тогда токи добра и человечности согрели два сердца, а сегодня, может быть, помогут надеяться на то, что свет высокой духовности и душевной теплоты не исчезает никогда.
Алла Докучаева.
