Когда пять лет назад была опубликована книга «Зулейха окрывает глаза», ее автор Гузель Яхина, что называется, проснулась знаменитой. Роман был принят на ура и читателями, и критиками, получил несколько престижных премий. Он стал доступен в десятках стран. И вот теперь, когда вышел сериал по произведению, он вызвал куда более бурную и неоднозначную реакцию.
В социальных сетях - масса критики, вплоть до обращения в Госдуму с просьбой о запрещении показа. Что спровоцировало эту реакцию? Возможно, авторы ленты исказили позицию автора?
Попробуем разобраться.
В интервью журналу «Уфа» в 2018 году автор так объясняла успех книги:
- Наверное, читателям показалась интересной психологическая, человеческая линия: ментальный путь Зулейхи из архаичного прошлого в настоящий день, путь преодоления языческого сознания. К тому же тема раскулачивания коснулась столь многих семей в нашей стране, что в истории крестьянки Зулейхи и красноармейца Игнатова многие увидели что-то общее с судьбами своих родственников.
Собственно, в этом ответе, по сути, и заключается ответ писательницы ее нынешним противникам. И ключевое слово здесь: человеческая.
История женщины, жившей в 30-х годах прошлого века. История, близкая семье самой Гузель Яхиной. Ее бабушка была одной из тех раскулаченных, что отправились в Сибирь. Из ее жизни взяты временной отрезок с 1930-го по 1946-й и маршрут: татарская деревня - Казань - Красноярск - река Ангара - глухое место в тайге, куда их выбросили и оставили без средств к существованию. Также из воспоминаний бабушки она взяла два эпизода: о том, как в реке тонет баржа с несколькими сотнями заключенных, запертых в трюмах, и второй, совсем маленький, - как бабушку учил математике ссыльный профессор по своему собственному учебнику. Все остальное, по признанию Яхиной, - либо вымышлено, либо почерпнуто из мемуаров раскулаченных, сосланных, переселенных и прошедших через ГУЛАГ. Вот что говорит писательница в том же интервью нашему журналу: «Когда писала свой первый роман, подолгу сидела на сайте общества «Мемориал». В Сети же нашла массив документации ГПУ-НКВД: приказы, распоряжения, циркуляры, инструкции… Прочитала много диссертаций по теме. В Интернете смотрела и художественные ленты 30-х годов о коллективизации: Эйзенштейна, Довженко. Бабушка отправилась в Сибирь вместе с раскулаченными родителями совсем маленькой девочкой, там выросла и сформировалась как личность. Мне же гораздо интереснее было понаблюдать за тем, как меняется взрослая женщина - в начале романа моей героине уже 30 лет».
В фильме режиссер Егор Анашкин следовал за замыслом автора: показать трансформацию личности в экстремальных условиях. В ситуации, когда проявляется сущность человека, его нравственный потенциал.
Почему тема репрессий кулаков и их семей вызвала такой ажиотаж? Разве критики картины узнали об этом периоде нашей истории только из романа Яхиной? Конечно, нет! Тема раскулачивания в русской литературе не нова. Даже нобелевский лауреат Михаил Шолохов, воспевающий переход от собственнической идеологии к коллективному сознанию, не стал искажать суровую правду жизни в романе «Поднятая целина», показав эпизод раскулачивания предельно жестко. Шолохов не дает оценки происходящему, предлагая читателя самому сделать выводы: то, что несет счастье одним, оборачивается страшной жестокостью по отношению к другим.
В «Котловане» Андрея Платонова отношение к этой болезненной теме выражается в словах одного из раскулаченных: «Ликвидировали? Глядите, нынче меня нету, а завтра вас не будет. Так и выйдет, что в социализм придет один ваш главный человек!». Трагизм коллективизации в том, что одни люди во имя светлого будущего уничтожают других людей и делают это с сознанием своей правоты. Что очень достоверно показано в сериале «Зулейха». Так было. Как говорится, слова из песни не выкинешь. Было - наряду со всеобщей индустриализацией-электрификацией, грандиозными стройками и искоренением безграмотности. Так что обвинять писателя и создателей сериала в очернении истории по меньшей мере нечестно.
И Платонов, и Шолохов были свидетелями грандиозного перелома в жизни патриархальной крестьянской России конца 30-х годов прошлого века. Почитайте «Донские рассказы», где брат идет на брата, отец - на сына, и книга Яхиной покажется просто сказкой. А вот реальный случай, который характеризует отношение к своим родным, но репрессированным родственникам. Поэт Александр Твардовский, автор поэмы «Василий Теркин». Его отец Трифон Гордеевич, зажиточный крестьянин, был таким же спецпереселенцем, как герои Яхиной. Он сбежал из ссылки, чтобы объяснить сыну, что семья не может больше там оставаться, неминуемо погибнет, как гибнут другие семьи спецпереселенцев. Выслушав сбивчивый рассказ отца, будущий главный редактор журнала «Новый мир», опубликовавший спустя годы рассказ Солженицына «Один день Ивана Денисовича», посоветовал ему немедленно возвращаться на место ссылки с покаянием. Он даже пригрозил, что вызовет милиционера, если отец ослушается его.
Вот что происходит, когда идея светлого будущего превалирует над общечеловеческими ценностями. И поднимать сегодня эту тему необходимо, а не только трубить об успехах, о темпах индустриализации, как хотелось бы некоторым коммунистам.
Но вернемся к образу Зулейхи, вокруг фигуры которой идут ожесточенные споры. Тема забитой женщины, которая, попав в другое окружение, испытав чувство любви, благодаря ей «открывает глаза», не нова. Не знаю, проводила ли сама Яхина аналогию с другой героиней из повести Горького «Мать» - Пелагеей Ниловной, типичной русской женщиной определенного социального круга. Вот так писатель описывает свою героиню глазами ее сына: «При жизни отца мать была незаметна в доме, молчалива и всегда жила в тревожном ожидании побоев. Была она высокая, немного сутулая, ее тело, разбитое долгой работой и побоями мужа, двигалось бесшумно и как-то боком, точно она всегда боялась задеть что-то. Широкое, овальное лицо, изрезанное морщинами и одутловатое, освещалось темными глазами, тревожно-грустными, как у большинства женщин в слободке. Над правой бровью был глубокий шрам, он немного поднимал бровь кверху, казалось, что и правое ухо у нее выше левого; это придавало ее лицу такое выражение, как будто она всегда пугливо прислушивалась. В густых темных волосах блестели седые пряди. Вся она была мягкая, печальная, покорная». И вот из этого покорного, низведенного мужем до состояния рабыни существа она благодаря материнской любви превращается в женщину, убежденную в правоте дела сына, провозглашающую: «Душу воскресшую не убить». Разница между героинями - русской Ниловной и татаркой Зулейхой - только в возрасте. У первой уже взрослый сын Павел, у второй - юный Юзуф. Поэтому доводы тех, кто обвиняет Яхину в том, что она принижает татарскую женщину, не выдерживают никакой критики. История Зулейхи настолько же типична для женщин ее круга. Габдулла Тукай писал в стихотворении «Татарским женщинам»:
От природы вы - золото, нет вам цены.
Но погрязнуть в невежестве обречены.
В слепоте вы проводите жизнь, и - увы! -
Ваши дочери так же несчастны, как вы.
А вот что говорит поэт Мажит Гафури: «Доля женщины-татарки - тьмы ночной мрачней: Лишь обиды да побои достаются ей…».
Любовь к мужчине, материнская любовь совершают переворот в мировоззрении главной героини фильма. Она жертвует личным счастьем ради сына, а затем отпускает его в путешествие в мир, где он обретет свое призвание. Только по-настоящему любящая мать может оторвать от себя дитя во имя его будущего. И если в книге финал остается открытым, то авторы фильма предлагают хеппи-энд, словно пожалев главную героиню. Но она достойна не жалости, а восхищения. Хрупкая, маленькая женщина с сильным характером, которая возродилась к новой жизни в сибирском аду.
Светлана ЯНОВА.
stylya@yandex.ru