Скульптуры могут воспитывать, дарить удачу и силу, уверен один из участников Международного симпозиума «ArtTerria», мастер из Санкт-Петербурга Николай Карлыханов. В беседе с нашим корреспондентом он признался, что приехал в республику, как на историческую родину.
- Вы высекаете из камня памятник, посвященный эпической теме. Между тем, среди ваших монументальных работ есть одна камерная, посвященная кошкам. В связи с чем возникла необычная тема?
- Меня восхищает отношение к животным, которое видел всегда в Петербурге. Почему ее называют «кошачьей столицей»?Их чтят, потому что в войну они спасли отголода город, уничтожая крыс. Во-вторых, есть целая кошачья служба в Эрмитаже, находящаяся на содержании, которая занимается тем, что истребляет грызунов.
Моя композиция из трех котов стала украшением сквера, который располагает к отдыху. Жителям она понравилась, появились даже легенды: если потереть котов, один даст силу, другой – решимость. Когда скульптура установлена, она начинает жить своей жизнью.
- Как идея воплотилась в реальность, ведь скульптор достаточно зависим от стоимости материала, места размещения будущей работы?
- Это был заказ, надо отдать должное властям, придающим огромное значение установке скульптур, считающим их неотъемлемым элементом городской территории. А ведь этоважный воспитательный момент в становлении личности. Дети вырастают разными, и многое зависит от среды, в которой они воспитываются. Если мы создадим такую, где будут непосредственно общаться с произведениями искусства, это неизбежно скажется на формировании личности.
- Памятник писателю Николаю Шадрунову с вороной, который вы изваяли, ваша идея?
- Это уже общественнаяинициатива. У нас, в Ораниенбауме традиционно проходят Ломоносовские чтения, на которых было решено установить памятник нашему земляку. В композиции писатель неразделим с вороной, поэтому неофициально между собой мы его называем «Красная ворона». Истоки восходят к легенде, начавшейся с Ивана Ремезова. Прогуливаясь в Петергофе с приятелем, он сказал: «Настолько у нас исковеркан русский язык, что осталась одна надежда на попугая, который вылетел из клетки Анны Иоановны». Этот термин применили к Шадрунову за яркость его литературного языка и придумали приз «Красная ворона», который вручается как признание Общественного совета Ораниенбаума писателям, кинематографистам, внесшимзаметный культурный вклад в историю города. Сегодня редко ставят памятники современникам, обычно предпочитают исторических личностейили такие декоративные элементы, как фонарщик, лодочник.
- У нас идет спор: ставить ли памятник всемирно известному танцору Рудольфу Нурееву. Может ли неоднозначность личности помешать его увековечение?
- У меня к таким вопросам отношение простое – человек должен оцениваться по заслугам, по тому, что он сделал в этом мире. Нуреев был выдающимся человеком, и было бы правильным решением поставить ему памятник в Уфе.
- Церетели предлагает установить в столице Башкортостана свое творение, посвященное Нурееву, но до сих пор по этому поводу идут диспуты. В Петербурге есть его монументы. Как вы относитесь к украшению города его изваяниями?
- Всякое произведение может найти свое место. Но в данном случае надо принимать решение общества, в котором должны быть задействованы профессионалы. Открытый вопрос требует открытого решения.
- А что бы вы поставили в Уфе?
- Любому городу нужны скульптуры. То, что происходит на этом симпозиуме - очень важный аспект жизни мегаполиса. Городская среда должна быть наполнена эстетическими формами. Причем разнообразными, необязательно они должны быть памятниками. Это могут быть абстрактные объемы. Для развития духовности нужно духовное содержание среды обитания. Город обязан быть удобным в плане архитектуры, коммуникаций, но необходима изюминка, которая делает его узнаваемым, уникальным. Такое своеобразие противостоит стандартным решениям.
- Парк скульптур в Петергофе, изготовленных художниками под вашим руководством, блогеры назвали странным. Вы хотели абстрактными фигурами привнести нотку современности в классический пейзаж?
- У нас было несколько симпозиумов, в результате которых появились парки. Так, один из них был создан в честь 300-летия со дня основания Ораниенбаума, второй – по инициативе геолого-разведочной экспедиции в преддверии своего юбилея. Мы выполнили в камне животных Арктики и Антарктикив современной пластике. Кому-то они показались странными.Мы не удивляемся тому факту, что говорим по мобильному телефону, но как он устроен, можем только догадываться. Это знает специалист, и в скульптуре, как и в любом деле, происходит специализация. Необязательно делать девушку с веслом, надо смотреть вперед. В современном искусстве могут быть интересные решения, обобщенные формы.
У нас на симпозиуме есть и абстрактные работы, и фигуративные, и промежуточные решения, что создает единую коллекцию разнообразия, развивает человека, дает понимание, что время не стоит на месте. У корейцаСо Донг Чойочень концептуальное решение, у болгарина Камена Таневаполучилась интерпретация классики. Поэтому название парка«странный» - скорее интернетное прилагательное, для художников нет в этом ничего необычного. Зритель должен подтягиваться к тому пластическому языку, которым сейчас оперируют скульпторы.
- Некоторые работы участников симпозиума, такие как, «Евразия», посвящены современным политическим событиям. Ваше «Похищение Европы» - тоже ответ на ситуацию?
- Ее можно ассоциировать и таким образом, но для меняскорее всего – пластическое выражение двух начал, мужского и женского. Мы помним этот миф, когда Зевс, обернувшись быком, похищает Европу. На самом деле легенда говорит о противопоставлении двух единиц, формы и контрформы, объема, восходящего в пространство, и объема - уходящего в камень. В конечном счете, мы приходим к великолепной картине мироздания, когда все едино и то же самое можно сказать и о ситуации в Европе.
- Вы приедете еще к нам?
- Конечно, ведь можно сказать, я приехал на историческую родину. Это возращение к своим корням. Я родился в Казахстане, жил там, а мой отец появился на свет в Белокатайском районе, селе Карлыханово. Отсюда очевидно произошла моя фамилия.
- Стал ли Петербург родным городом?
- Живу более 20 лет в Ораниенбауме, здесь моя мастерская, меня многое связывает сним, поэтому он ближе. Но Петербург очень люблю, у него мощнейшая энергетика, которая покоряет.
- А почувствовали вы энергетику Уфы?
- Да. Пока трудно охарактеризовать ее каким-либо афоризмом, но мне нравится, что здесь есть теплота. Когда смотрю на ваши лица, башкирские, татарские, русские, они меня согревают. В отличие от Запада в них есть радушие, динамика. Вижу, как здесь работают люди – сильно, красиво и главное, в этом есть неагрессивность, энергия.