Когда смотришь на тонкие длинные пальцы, нервно подрагивающие в такт рассказа, погружающего нас в давние фронтовые были, почему-то кажется, что они должны были принадлежать какой-нибудь прославленной пианистке. Но именно в этих пальцах два с половиной года войны находился руль «Доджа WC-51», или «три четверти», как его называли наши водители.
- За эти годы мы с «Доджиком» проехали всю Западную Белоруссию, Польшу и даже доехали до Эльбы, - вспоминает Тамара Коновалова. – Хорошая машина была, верная…

Горький хлеб детства

Тамаре Матвеевне пришлось сполна испытать судьбу Золушки. Родилась она в Уфе, папа был железнодорожником, мама – медсестрой. Но вскоре мама умерла, и в доме появилась мачеха, которая невзлюбила падчерицу. Из дома ее выгнали, ночевала в сарае, подрабатывала выпасом соседских коз и телят. Подкармливала, как могла, сестренку и брата. А затем случилось несчастье. Соседи дали ей одежду, из которой выросла их дочка. А вечером в ней уже щеголяла дочка мачехи Шурка. Произошла ссора. Прошло несколько дней, сводная сестра уехала в Булгаково и пропала. Нашли ее через три дня в Уршаке. Мачеха сразу же обвинила во всем Тамару, якобы та наслала беду. Похороны состоялись 21 июня 1941 года, а на следующий день пришла война. В армию забрали старшего брата Диму, а Тамаре приписали лишний год и сдали на учебу в железнодорожное училище.

- В 1942-м перевели нас на паровозоремонтный завод – стала работать сверловщицей. Делала головки к снарядам, а спала тут же под станком. Было голодно и холодно. Однажды подошел комсорг и предложил пойти в армию шофером. Я тут же согласилась, решила, что хуже все равно уже не будет. Вот так я и оказалась за баранкой «Доджа».

Взяли на ключе

Первый же день на фронте для нее ознаменовался поимкой вражеского радиста. Она прибыла со своей частью в только что отбитый у немцев Ковель, припарковала «Додж» у железнодорожной станции, а тут бомбежка.

- На станции загорелись сараи, а рядом стояли наши машины со снарядами. Я села за руль и отогнала свою машину и полуторку, в которой осколком убило водителя, в безопасное место. Потом еще троих раненых в госпиталь отвезла. А когда вернулась, вызвал к себе командир батареи капитан Осадчий, дал мне платье, косынку: «Вот тебе, переодевайся».
И Тамара, скрывая свое недоумение, переоделась в гражданское платье. А снаружи ее ждал высокий парень. «Вот тебе кавалер, пойдешь с ним гулять, - сказал капитан. – Считай, что вы влюбленные».

- Вот мы и пошли с ним по городу в обнимку, - вспоминает она. - Первый раз меня кавалер обнимал. А вскоре мы стали следить за одним типом. Вот он зашел в подъезд, а мы за ним. Слышим: морзянка заработала. Вот «на ключе» мы его и взяли. Привели к начальству, а там еще с десяток таких агентов. Оказывается, в этот день по всему городу прошла операция по их поимке.

Выстроили их на краю канавы и сказали Тамаре и тем солдатам, что их ловили: «Вы их поймали, вы с ними и разбирайтесь сами».

- У нас автоматы в руках, - объясняет сухим невозмутимым тоном Тамара Матвеевна. - Только никто не выстрелил. Не смогли мы в людей, да еще безоружных, стрелять. Командир с большими звездами только рукой махнул: «Кого к нам пригнали?! Это же дети! И как победу добывать будем?».

Вскоре после поимки радиста Тамару наградили первой боевой медалью: «За отвагу».

А после этого потянулись тяжкие километры фронтовых дорог. Тамару в части никто по имени и не называл. За цвет ее рыжих волос к ней приклеилось прозвище Огонек.

Встреча на Эльбе

Правда, до этой встречи с американцами надо было еще пройти через всю Польшу и прошагать пол-Германии. За это время Огонек заработала себе еще одну награду – орден Славы III степени. А началось все с обещания отдать ее под трибунал.
- Тогда я двигалась в колонне через какой-то польский город, - вновь переживает тот казус ветеран. - Впереди шла тяжелая артиллерия, а я сзади со своей зенитной пушечкой. И вот на подъеме то ли впереди идущая машина назад откатилась, то ли я чересчур газу дала, да только погнула на своем «Додже» бампер. А там лебедка, без которой на местные горки никак не вскарабкаться. Подбегает ко мне командир и кричит: «Ты что?! Под трибунал захотела?». И велел мне в ближайшей польской деревушке встать на ремонт к местному кузнецу. Я и встала.

А пока кузнец занимался бампером к Тамаре подбежал какой-то хлопчик и показывает на дорогу. Она глянула, а там два немецких солдата бредут с белыми платками.

- У меня в сумке тряпки были, я их веревочкой свернула, и руки фашистам связала. Одного в кабину посадила, другого на крыло – и поехала на батарею к капитану Осадчему. Там их допросили. После чего нам приказали срочно выдвигаться в поход. Оказалось, неподалеку был концлагерь. Немцы показали нам дорогу, и мы там людей прямо из душегубок вытащили. Как только открыли ворота, на нас хлынул поток людей – дети, старики, женщины, мужчины. Вот, видимо, за это мне потом орден Славы и вручили. Но это уже в Германии было. Мы тогда доехали до самой Эльбы, и издалека удалось на американцев поглядеть. Но долго там прохлаждаться не дали. Машину мою передали напарнику, а я вскоре оказалась в госпитале, где и провалялась чуть ли не до весны 1946 года. Видимо, сказались старые травмы и нервные потрясения.

И вскоре после демобилизации Тамара вернулась в Уфу, где трудилась механизатором в речном порту вплоть до 1976 года.
- Жизнь у меня сложилась хорошо, - говорит ветеран. – Вышла замуж. Родила и вырастила семерых дочерей и троих сыновей. Все они стали хорошими людьми.

За этот семейный подвиг Тамара Коновалова в 1966 году к своим боевым наградам прибавила еще и орден «Мать-героиня».