С участником Великой Отечественной войны Николаем Александровичем Дегтяревым не была знакома, но где-то в начале 80-х читала написанную им книгу «Пережитое», которая зацепила удивительной жизнестойкостью наперекор судьбе и тем испытаниям, что выпали на его долю. Недавно эту биографическую повесть перечитала, и она вновь взволновала – не только силой воли и крепким характером автора, справлявшегося со сложными вызовами как общих бед, так и личных обстоятельств, но безыскусной правдивостью рассказа о пройденном на дорогах войны.
Ожесточенные бои, отчаянное сопротивление врага, отдельные воинские неудачи и добытые ценой человеческих жизней победные успехи, все тяготы военных лет, которым был свидетелем и участником, описаны без прикрас, без тени фальши. Некоторые отрывки хотелось бы привести – мне показалось, что изложенные в них факты простой истины вносят свою лепту в противостояние беззастенчивому пересмотру исторических событий 1941-45 годов правящими кругами стран Европы и Америки. Из деталей складывается целое: пережитые нашим народом страдания, потери, разрушения, ненависть к оккупантам, воинский опыт, стойкость, мужество и выковали нашу долгожданную Победу.
***
… Про начало войны я узнал только вечером. С утра мы с товарищами ушли на рыбалку, а вернувшись в деревню, увидели какое-то смятение. Народ встречал свой скот с пастбища. Женщины стояли группами, многие плакали. Нам всем было (или исполнялось) по 18, и на нас уже были заготовлены повестки. Я никогда не видел, чтобы отец когда-нибудь проронил слезу. А тут, как только встретил меня, заплакал, как будто знал, что видит меня последние дни. Провожали меня в армию из родного Старо- Петрово 5 августа 1941 года, а 2-го мне минуло восемнадцать. Провожали товарищи, сестренки, мать и множество односельчан. Слез было море. Повез меня до военкомата отец. Погода была дождливая, кто-то обронил слова, мол, уезжает в дождь, значит, вернется живым. Эти слова запали мне в душу. Вышло, что правильна народная примета…
***
Танковое училище города Кунгур готовило технический состав. Трехгодичную программу пришлось осваивать за девять месяцев. В начале января училище вышло на танках в кунгурские таежные леса на учения. Был 53-градусный мороз. Глубокие снега танки проходили с трудом. Одежда мокрая, пища – сухой паек. Пальцы прилипали к рычагам. И так пятеро суток. Тогда только разрешили развести костры. Многие серьезно поморозились. Я отморозил ноги так, что пальцы примерзли к валенкам, пришлось в санчасти валенки разрезать.
Воинское звание – воентехник второго ранга (техник-лейтенант) – нам присвоили 2 июня 1942 года. Мы рвались на фронт, боялись, что без нас закончится война, ведь немцев уже погнали от Москвы. Однако много еще страшного пришлось испытать на войне, потерять родных и товарищей, которых никогда не забыть.
***
В Нижнем Тагиле находился первый танковый батальон 99-й танковой бригады, там меня, Володю Тимошина, Виктора Майстренко, Николая Суслина и других расписали по ротам в должности помощников командиров по технической части. Личный состав был уже сформирован, и мы стали получать танки Т-34. Погрузились, до самой Волги нам не говорили, куда отправляемся. Ехали мимо Уфы, я сообщил родным, но уже поздно – увидеться не успели. За Волгой отправили на юг, в Донбасс. Станцию Козлов не могу не упомянуть: здесь впервые услышал свист и грохот фашистских бомб и треск пулеметов.
***
Где-то на Западной Украине, поздней осенью, по первому снегу, мы вклинились в оборону немцев и перерезали важную дорогу. В наших руках был участок километров 8-10, на глубину до 15 км. Здесь был совхоз, много ферм, место возвышенное, справа незамерзающая речка. На этом косогоре и была наша оборона. Два танка и самоходка заехали внутрь фермы и выставили обрезы пушечных стволов. Позади - батарея 76-миллиметровых пушек. В окопах штрафбат, человек в 250.
… Не успело подняться солнце, как началось наступление немцев, решительность которого выяснилась сразу. Сплошное море огня, извергавшегося пулеметами и пушками. Автоматчики охраняли наши танки и самоходки, не давая подползти к ним гитлеровцам. А они вводили в бой свежие силы мотопехоты и танков. После стало известно, что они пускали и фанерные танки, прицепив их к настоящим. Делали так, чтобы подействовать на психику. Погиб весь штрафной офицерский батальон, сгорали одна за другой машины. Экипажи дрались врукопашную. Один экипаж подбил семнадцать танков противника. Но и сами погибли. Всему экипажу позже были присвоены звания Героев Советского Союза. Мы, потеряв всю технику, отступили. Немцы своего добились – вернули дорогу… Наутро в бой пошла свежая дивизия с английскими танками и остатки разгромленных частей, в том числе наш полк. Немцы были разгромлены. Части Красной Армии перешли в наступление на территории Польши.
***
Мне не забыть одного случая при взятии города Бердичева. Осенняя распутица сильно мешала продвижению самоходок. На наших машинах теперь стали ставить зенитные пушки с длинным стволом (прямой выстрел – 2 км), машины сделались более сильными и грозными. И вот чтобы выяснить обстановку в деревне Пузырьки, создали отряд для разведки боем из трех танков Т-34 и трех самоходок САУ-85. Впереди шли танки на расстоянии метров сто друг от друга, за ними самоходки, я – на последней. Тихо, ни единого выстрела. Подошли к деревне, и тут грянул огонь, нацеленно, прямо по нашим машинам. Снаряд попал в моторную часть, мы стали выскакивать: экипаж назад ползком по кювету, а я бегом к ветряной мельнице. Пробежал почти половину пути и увидел, что впереди - «фердинанд», ствол которого направлен в мою сторону, а в люке немец указывает на меня рукой. Быстро бросился ползти по кювету вслед за товарищами. Только успел проползти метров двести, как самоходка, заправленная полностью горючим и боеприпасами, взорвалась… Лишь позже я понял, что стреляли не в меня, а по танкам, которые пошли в атаку в обход деревни, как только наблюдатели доложили о том, что расстреляли наш разведотряд. Танкисты приняли неравный бой, уничтожили два «тигра», а сами погибли. Раненого командира самоходки Виктора Гедровича (родом из Воронежа) немцы захватили, но поняв, что сами попадают в окружение, зверски убили его, вонзив ему в грудь штык… Танки корпуса ворвались в Бердичев со стороны хлебозавода, откуда немцы и не ждали наши войска. Многие наши бойцы сложили головы в ожесточенных боях за освобождение этих краев. В Бердичеве был похоронен командующий Первым Украинским фронтом маршал Ватутин, убитый во время его поездки бендеровцами.
***
Письма из дома приходили очень редко, потому что искали своих адресатов на фронте долго, а иногда и не находили… Сестры писали, что отец Александр Гаврилович взят в армию. Как же его взяли? Ведь в 1943-м ему уже было 55 лет, и не раз тяжело болел. Он был грамотным человеком, хотя окончил только два класса церковно-приходской школы, а между прочим, задачи мои за седьмой класс решал в уме и на счетах. Работал счетоводом в колхозе, до этого писарем в сельском исполкоме. Трудолюбивый мужчина, берег каждую копейку – нас, четверых, надо растить и кормить. Любимое занятие в свободное время – садоводство. Стремился, чтобы мы были грамотными. Сам перед войной учился заочно на юрфаке Казанского университета, как туда попал с образованием церковно-приходской школы, - я так и не понял. Сёстры написали, что отец отправлен на фронт… И только весной сорок пятого они сообщили мне, что отец убит – об этом пришло письмо от старшины батареи. Отец успел с Волховского фронта прислать домой весточку, что служит в артполку корректировщиком…
***
С детства, мальчишкой ещё, я мечтал быть танкистом. Так и случилось: судьбе было угодно свести меня со службой в танковых войсках. Наш полк принимал участие в боях за город Бреслау. Затем третья гвардейская танковая армия была направлена в район Потсдама, наш полк - на Дрезден. В эти мартовские дни 1945-го в штабе мне сказали, что поеду учиться в Бронетанковую Академию в Москву. Радостно было, что продолжу службу в танковых войсках. Только жаль будет расставаться с друзьями, с которыми за два с лишним фронтовых года связали крепкие узы. Сказали, что документы для направления с фронта оформят примерно через неделю. А 15 марта полк получил очередную задачу и двинулся в бой. Прошли 18 км, уничтожили два «фердинанда» и один «тигр», отбили захваченные ранее у нас два американских танка «чикаго». Захватили три населенных пункта и много техники. Собственно, немцы уже сами шли в тылы наших войск и сдавались в плен, понимая, что войне конец. Вечером, около семи часов, пришла команда закрепиться на окраине города Фюрстенвальде. «Фердинанды» пытались сдержать натиск наших самоходных установок, но атака их была сильна и рождала панику среди отступающих. Мое место было в доме на окраине села, откуда наблюдал за ходом боя, корректируя его по связи. Слева у леса поблескивали вспышки орудийных выстрелов. Почему-то мелькнула мысль о том, что долго не едут мои документы. И едва об этом подумал, как в крышу дома ударил снаряд и разорвался во внутреннем углу дома. Убило двух солдат и ранило меня. Сразу я не ощутил боли, только вдруг онемели и стали непослушными рука и нога. Боль пришла чуть позже, и остро защемило сердце. Стали душить слезы, захотелось закричать от боли, но не было голоса. В последний миг я увидел пламя, откуда стрелял «тигр», - подбил его наводчик Дорофеев, заменивший моего погибшего хорошего товарища Алексея Истомина…
***
День Победы я встретил в Кисловодском госпитале № 4060, находясь еще в гипсе. Можно было лежать только на спине и не шевелиться. Но время шло. Моя ампутированная рука заживала. Когда с ноги сняли гипс, там оказалось большое загноение, и мне предложили ее ампутировать. Но я отказался, попросил женщину – врача, вручил ей золотую цепочку от мужских часов. Обычно при таком количестве раненых врачей не разжалобить. Но то ли подарок помог, то ли моя молодость ее поколебала, но рану расчистила, сделала, казалось бы, невозможное и сохранила ногу. Спасибо ей. Конечно, тяжко было на душе. Кто ты есть? Калека, недоучка. Как же сложится теперь твоя жизнь? В нашей палате нянечкой была Наташа, добрая, терпеливая, не гнушалась за нами «утки» таскать, откликаться на боли, капризы. Может, потому к нам так чутко относилась, что у самой муж на фронте и не раз побывал в госпитале. Она-то и уговорила меня учиться писать. И мелькнуло – стать учителем. Тем более что после семилетки в Бирском педучилище окончил второй курс. И хотя особого желания преподавать в юности не было, теперь об этом подумать заставляли обстоятельства. Постепенно стал свыкаться с мыслью, что жаловаться на судьбу – дело пустое, а надо приспосабливаться, чтобы жить дальше. Надо тренировать ногу, - ходил на костылях, потом с палкой. Долго пришлось заниматься, чтобы нога перестала волочиться. Восстановили, но всегда ощущал неудобство при ходьбе, иногда нога запинается. Из госпиталя послал родным фото, где не видно, что у меня нет руки. Мое ранение разгадали только дома. Всю жизнь работал и жил так, чтобы инвалидность не давала право ни на какие скидки…
***
Николай Дегтярев прожил долгую жизнь, стал учителем истории, работал директором школы, вырастил сыновей, дождался внуков, с любимой женой отметил золотую свадьбу, посадил не одно дерево, воспитал сотни учеников, не забывал боевых товарищей. Но это уже вторая половина книги – о мирном времени, которое пришло благодаря одержанной Победе.
Алла Докучаева.
Подпись к фото:
Николай Александрович Дегтярев в военные годы.
