Цивилизация и эпоха палеолита. Современность с ее безграничными возможностями и ограниченный мир первобытного человека. Где начинается свобода творчества и возможна ли она?Постановщик балета «О чем молчат камни» Ринат Абушахманов попытался языком танца высказать свою точку зрения.
- Как возникла идея постановки?
- Мы давно сотрудничаем с композитором Николаем Поповым, он предложил готовый материал по Аркаиму, но одноименный балет на музыку Лейлы Исмагиловой уже есть в репертуаре. Здесь и возникла мысль о Каповой пещере – не менее сакральном месте, памятнике мирового значения. Уникальные рисунки древнего человека и стали отправной точкой для написания либретто. То есть сначала сюжетная канва, а потом музыка.
- Какова роль в вашем замысле доктора исторических наук, доцента МГУ Владислава Житенева?
- Работая над либретто, мы перелопатили массу литературы, искали в Интернете интересные сведения о Шульган-Таше и натолкнулись на выступление Житенева. Связались с ним, и он нашу идею сразу же поддержал. Он – человек увлеченный, сделавший немало для сохранения этого природного памятника. От него мы узнали много новых фактов, например, что люди непосредственно в самой пещере не жили, а приходили туда на советы, совершали там ритуалы. В частности, приносили в жертву молодых девушек. Вблизи нашли останки 30 женских фрагментов до 18 лет с отрубленными головами. Владислав очень трепетно относится к проблеме сохранения наскальных рисунков, он принципиален в вопросе консервации стены с рисунками на 50 лет. По сравнению с историей – это миг, но это позволит сохранить их для потомков.
- Главная героиня вашего балета – девушка-художник. Возможно ли это было в ту эпоху?
- Шульган-Таш – не единственная пещера такого рода. Подобные есть во Франции, и историки считают, что авторами рисунков вполне могли быть женщины, и дети. Прекрасная половина человечества более эмоциональна. Поэтому вполне логично, что именно женщина – автор этих бессмертных изображений, истинного первородного искусства.
- Есть такое выражение – свободный художник, то есть человек, который позволяет себе делать то, что он хочет. Но возможно ли это?
- Наш спектакль о свободе в творчестве. Пещерный человек рисовал и был свободен. А когда появилась власть, искусство стало служить ей, что уже не свобода. Настоящее искусство не должно тебя кормить. Когда затевался спектакль, то видеохудожник Евгений Афонин был готов работать за идею. А если все время думать, сколько заработаешь, никакой свободы не обретешь.
- Что, по-вашему, губительней для души: большие деньги или их отсутствие?
- Человека портит жажда денег, алчность, стремление пойти на многое ради них. Но их отсутствие тоже ограничивает твои возможности.
- В этой связи встает вопрос о так называемом прыжке в свободу Рудольфа Нуреева.
- На него, наверное, нет однозначного ответа. Оставшись на Западе, Нуреев не мог общаться со своими родными, видеть свою мать и в какой-то мере стал заложником свободы. Другое дело, реализовал бы он себя в творчестве, достиг бы таких высот, если остался на родине?
- Ваш спектакль в некотором смысле можно назвать новаторским. Фон, видеоряд, который поддерживал основную тему спектакля, произвел большое впечатление.
- Да, мы с самого начала задумывали его как мультимедийный. После реконструкции сцены в театре появились новые возможности. В частности, мы впервые использовали светодиодный экран.
- В репертуаре балетной труппы появились современные постановки: «Рапсодия», «Про футбол», «Аленький цветочек». Не все публика приняла на ура. Все-таки зритель больше приучен к классике.
- Да, она занимает львиную часть репертуара. Но то, что сегодня называется современным балетом, завтра может стать классикой. С тех пор, как на российской сцене появились балеты Баланчина, прошло всего десятилетие. Согласитесь, небольшой срок от неприятия до восхищения. Сегодня его постановки – самые продаваемые в мире. Мне кажется, что перелопачивать классические спектакли, будь то «Золушка» или «Ромео и Джульетта», – неблагодарное занятие. Не лучше ли поощрять что-то новое? Должно быть движение вперед.
Это с точки зрения балетмейстера. Но мышление исполнителя и постановщика – совершенно разные Вселенные.
- На классике артист растет, совершенствуется…
- С этим трудно не согласиться. Но здесь и конкуренция больше. Возможно, поэтому сегодня балет сравнивают со спортом. Кто больше навертел пируэтов, тот и лучше. Вряд ли молодой начинающей балерине удастся прочесть образ Жизели совершенно по-новому. А в современных балетах есть возможность выразить себя. Вот, например, Софья Гаврюшина – наша ведущая балерина, сама вызвалась репетировать, ей было интересно. И даже такие опытные мастера, как Андрей Брынцев, работали с большим энтузиазмом, наряду с молодыми, только окончившими колледж.
- Вы давали артистам свободу в работе над ролью?
- Импровизации были. Даже в спектакле были два момента, где они на свое усмотрение могли выразить свои чувства. Это же не классика, где приходится ломать себя под определенную канву. Здесь мы ориентировались на природу артиста, на его индивидуальность.
- Конец спектакля очень символичен. На экране стены пещеры, исписанные современными вандалами, а на сцене убитая девушка, через которую перешагивают люди, погруженные в свои гаджеты.
- Теперь этих надписей нет, археологи буквально по миллиметру стирали их, чтобы привести пещеру в первозданный вид. Искусство преодолело тысячелетия, чтобы предстать перед нами. Это хороший повод задуматься, что мы оставим после себя и сумеем ли сохранить то, что нам передали предки.
Беседовала Светлана ЯНОВА.
Фото Андрея КОРОТНЕВА.
