Обмен известиями на далекие расстояния уходит корнями в глубокую древность. Сначала это был дым костров, барабанные удары, звуки труб. На смену пришли гонцы с устными, а затем и письменными реляциями. Специальная почтовая служба в русской армии была основана Петром I. Воинский устав гласил: «Иное войско в пустой земле и далеко от городов стоять принуждено, того ради требует нужда, чтоб при войске полевая почта учреждена была, которая должна несколько почтовых лошадей для отправления куриеров содержать, и на которую почту можно б было письма отдавать и с оной получать».К началу ХХ века почтовые отправления пересылались по же-лезной дороге, срочные по телеграфу. В Русско-японскую войну связь с «большой землей» осуществлялась двумя главными поле-выми почтовыми конторами - одна для армии, вторая для тыла в Хабаровске - и почтовыми конторами при штабах корпусов. Вдали от железных дорог почта отправлялась обозами либо по этапным линиям (эстафетой).
Страницы «Уфимских губернских ведомостей» сохранили не-мало фронтовых писем и телеграмм.
«Из Харбина 20 сего октября на имя полицмейстера получена телеграмма от пристава 1-й части г. Уфы, прапорщика запаса, при-званного в действующую армию в составе Златоустовскаго полка, Сильвестрова: «Только что прибыли в Харбин; сегодня отправля-емся в Мукден. Здоров. Кланяюсь всем, благоволите передать род-ным. Прощайте. Сильвестров».
Игуменья Уфимского женского монастыря получила от коман-дира Златоустовского пехотного полка полковника Оглоблева теле-грамму: «Христос Воскресе! На днях получили высланныя вами свечи, обласканные дорогим подарком, златоустовцы с далекой чужбины шлют вам сердечную благодарность и верят, что, под охраной ваших святых молитв, со славой закончат свой подвиг на бранном поле».
«Поздравляю родных и знакомых с праздниками Рождества Христова и Новаго года и шлю с Дальняго Востока наилучшия по-желания. Леонид Облецов».
Письма были преисполнены словами благодарности за при-сланные посылки с подарками, в них подробно описывались бои и фронтовые будни, даже с указанием дислокации (верно, шпионов не опасались).
Нехитрый, но правдивый рассказ солдата, первого георгиевского кавалера Златоустовского полка Андрея Вершинина был передан в редакцию городским головой А.А. Маллеевым (в сокращении): «Дер. Сыфантай. 19 декабря 1904 года. Наша охотничья команда находилась под Линшинпу вместе с «псковской» командой. В ночь с 30 на 31 октября псковцы шли на опасную вылазку Линшинпу. Нам, златоустовцам, предложено было идти желающим. Я вышел, а за мной потом еще человек десять. Мы шли в первый раз, а псковцы не раз уже в ночных боях бывали. Пошли это мы, добрались к фанзам, занятым японцами. Надо было узнать, занята ли ближайшая фанза японцами; приходилось лезть в нее через окно. Кругом тьма - зги не видно. Вызвали опять охотников. Кому жизнь не мила? Кому охота к медведю в берлогу лезть? Молчат все. Я думаю: «Охотой пошел на вылазку, сам вызвался, а тут… За веру, да за Царя-Батюшку! Господи, благослови!» Перекрестился, да и говорю офицеру: «Я пойду, ваше благородие!» За мной еще охотники нашлись.
Вокруг тихо, почти ничего не видать. Подполз я к окну, пере-дохнул маленько, помолился про себя: «Господи, спаси и помилуй!» Перекрестился, да полегоньку, не задевая ни за что, полез в окно. В фанзе темно, никого не слыхать, тишина. На цыпочках двинулся вперед искать дверь из фанзы во двор. Только это начал отворять, задел ногой какую-то дощечку. Щелкнуло, но, однако, прошло благополучно. Вышел я во двор, иду к другой фанзе, а оттуда японцы бегут: они уже деркача начали задавать. Мы за ними, они от нас - так и убежали. Подоспели товарищи. Я зажег фанзу, осветил японцев, и началась перестрелка: мы в них, а они за кумирню спрятались, да в нас.
Я с двумя товарищами в это время находился на левом фланге, вроде дозора. Наши как-то скоро отступили, а японцы за ними в проулок и отрезали нас от своих. Молюсь: «Спаси, Господи, со-храни для ребяток - четверка их у меня». Господь и спас меня. Вдруг послышались залпы наши: это взвод, бывший в засаде, принял японцев.
Семь фанз тогда я у них поджег. Прибежали в окоп, там коман-дир 1-го баталиона Псковскаго полка Гарбуз подозвал меня, похва-лил и говорит: «Ты сделал то, что нам нужно было. Будь уверен, Георгия получишь, я об этом похлопочу».
Вот письмо, полученное ученицей Мариинской гимназии. «До-рогая крошка Верочка! Нижние чины 12-й роты 164 Закатальскаго полка, получив ваш дорогой подарок на позиции у деревни Ма-дяотунь, решили сохранить его во все время похода, как память о вас, и с благодарными слезами на глазах, просили благодарить. Прими, милое дитя, и от нас, офицеров роты, вместе с нижними чинами, нашу сердечную благодарность за память о нас здесь, в да-лекой Манчжурии. Пусть жизненный путь твой украсится одними розами. Сердечно признательный командир роты штабс-капитан Каменский».
В ответ на письмо и подарки от имени учеников уфимской Успенской церковно-приходской школы унтер-офицер 1-й роты 243 пехотного Златоустовского полка Петр Андронов писал на имя учительницы Евлампиевой: «Бивак при дер. Сяо-су-дя-пу. 13 фев-раля 1905 года. Доброжелательная и дорогая Вера Федоровна! Спешим уведомить и вместе с тем отблагодарить вас за ваши доро-гие для нас подарки, которые вы нам послали за несколько тысяч верст. Подарки мы получили в целости и поделили по жребию между своею братиею - чинами 1-й роты Златоустовскаго полка. Какая была неожиданная радость на лице у каждого солдата, когда он получал свой подарок и разглядывал его, а тем более при виде отрады русскаго солдата - табачка, из-за неимения котораго ходим иногда много дней, понуря голову, а получив, тут же повеселели. Дай Бог вам всем добраго здоровья - всем тем малолеткам-детям, которые были участниками в посылке. Теперь, 13 февраля, мы находимся в первых окопах на позиции, и каждый из нас, как только берется за кисет, под визг пуль и шрапнелей, и закуривает, вспоминает вас. Дай вам Бог всего лучшаго в дальнейшей жизни. Все мы молимся за вас, за вашу заботу о нуждах русскаго солдата».
Из письма пленного матроса Гордея Лапшова, жителя села То-порнина. «Япония, город Осака. 18 января 1905 г. Уведомляю вас, дорогие родные и знакомые, что в настоящее время я нахожусь в плену - в далекой от вас Японии вместе со своими товарищами - нашими топорнинцами: Николаем Улановым и Дмитрием Алешу-тиным; есть еще с нами вместе из Уфы Сергей Нечаев. Все мы целы и невредимы, а вот с Тимофеем Бусовым пришлось разстаться в Порт-Артуре. Он был ранен в ногу и ходил с трудом, поэтому остался в госпитале. Мы теперь живем, пока ничего, слава Богу, хорошо - жаловаться не на что, не знаю, что будет дальше. Письмо, которое было послано нам всем четверым в конце прошлаго лета в Порт-Артур через русскаго консула в Чифу, мы получили во время осады и очень за него благодарны. Это были последния известия от вас, а с тех пор мы ничего уже о вас не знаем. Пишите, пожалуйста, нам, но только так, чтобы письма не задержали, т.е. сообщайте только семейныя и сельския новости. Адрес пишите такой: Япония, город Осака, пленному матросу Гордею Лапшову, личный № 13541, палатка № 407».
К отправке принимались частные письма - простые, ценные, денежные, открытые и секретные. Посылки разрешались только в армию. Открытые письма те, что сейчас мы называем открытками, а секретные (секретки) полностью вышли из обихода. Верхний и нижний края секретки были клеевыми, она складывалась текстом внутрь, на лицевой стороне печатался знак почтовой оплаты и надписи. Полевые письма весом до двух лот (примерно 12 грамм) шли бесплатно. Ежедневно обрабатывалось до 173 тысяч простых писем, до 6600 телеграмм.
Анна Маслова.
