Каждый из нас хотя бы раз в жизни позвонил по «03». А те, кто имеют хронические заболевания, обращается в эту службу периодически. Чаще всего бригаде «Скорой» приходится выезжать на «инфаркты» и «инсульты». Врачи, проработавшие по четверть века, говорят, что сплошь и рядом возникают моменты, когда вынуждены отступать от нормативов. Во благо пациента.
- Мы хотим, чтобы больному было лучше, а приходится работать по стандартам. Сейчас из оказания первой медицинской помощи убрали недорогие, эффективные препараты и добавили те, которые используются редко. Скажем, для купирования острого периода ишемического инсульта мы применяем цераксон и семакс. Когда вызываем реанимацию, больному уже лучше или он уже вышел из комы, - рассказывает врач Скорой медицинской помощи подстанции «Южная» Михаил Карпов. – Приходится как-то выкручиваться. Бывает, что и сами покупаем.
Как альтернатива появилась платная «скорая помощь». Вполне логично было бы людям в затяжном запое или при ломке обратиться к ее услугам. Однако у такого контингента обычно нет средств, и они звонят в бесплатную. Причем говорят вроде того: «плохо с сердцем» или «кажется, отравился». Проверить это невозможно, и бригада спешит на вызов, в то время, когда, возможно, жизнь другого человека идет на секунды. Но все равно, медики не разворачиваются.
- Не все признаются, что у кого-то ВИЧ или гепатит. Догадываешься по спавшим, зарубцевавшимся венам. Спрашиваешь: «Зачем скрываете? Мы же не отказываемся, оказываем помощь. У нас тоже семья, дети!». Чтобы не заразиться, тщательно обрабатываем руки, надеваем перчатки, маску, - рассказывает Михаил Карпов. - А бывает и по-другому. По телефону жалуются на слабость и головокружение. Приезжаем, оказывается, что жизнь пациента висит на волоске. Это всегда стресс даже для опытного доктора. Срочно отправляем напарника в машину за дефибриллятором, чтобы «завести» сердце, достаем мешок Амбу для искусственной вентиляции легких. Бывают случаи, когда понимаешь, что все усилия бесполезны, однако, продолжаем оказывать помощь в течение 30 минут, согласно стандартам. Что трудно психологически. Как и сложно объяснить, почему, например, умер четырехлетний малыш с неврологическим заболеванием, ведь его родители – сами почти что дети. Возвращаемся с дежурства с тяжелым сердцем, если парализовало какую-нибудь одинокую бабушку. Думаешь – кто же за ней ухаживать будет?
В «скорой» работают профессионалы. Случается, за пару минут установят диагноз без дополнительного обследования. Раз приехали «на инсульт», оказалось - желудочное кровотечение. Мужчина второй день чувствовал себя очень плохо. Вызванный на дом участковый поставила неверный диагноз. Другая пациентка жаловалась на боли в животе, оказалось – инфаркт. А как-то мужчина вызывает, жалуется, что уже давно чувствует слабость, теряет сознание. Измерили кровь на сахар, а он зашкаливает. Как только не упал в кому.
В СМИ появляется достаточно негативной информации о «скорой». На самом деле мы, пациенты, не имеем возможности оценить всю сложность этой профессии. Не просто так, по словам Михаила, он потерял своих коллег: сгорели на работе. Им приходится видеть людей в пограничных ситуациях, сталкиваться с горем и болью. И они выкладываются на все 100, не считаясь со своим здоровьем. В том числе и транспортируют до автомобиля, если у больного нет родственников. А в роскошных квартирах предлагают снять обувь или звонят, жалуются, что «приехали хмурые». Как, скажите, изобразить улыбку, если к концу ночной смены ты уже выжат, как лимон? Не говоря уже о том, что на них нападают неадекватные пациенты.
- Клятва Гиппократа может кому-то и кажется бесплатным приложением к нашей профессии, но не для меня и моих коллег. Стараемся следовать ей, и она, порой, выручает в самых сложных ситуациях, - говорит Михаил Карпов.